Данная статья является естественным продолжением этой Продолжение рассуждений о необходимости расширения рынков.
Посмотрим теперь на ситуацию немножко с другой стороны. Предположим, что есть предприниматель (или даже крупная корпорация), который хочет вложиться в разработку новой технологии. Главный вопрос, который он должен при этом задать, это вопрос о том, отобьются ли затраты на разработку и внедрение, то есть найдет ли он достаточное количество потребителей при устраивающей их цене. Тут играет роль и чутье предпринимателя (поскольку рассчитать это пока не получается, точнее, получается далеко не во всех отраслях), и качество маркетолога, который придумывает способы вывода товара на рынок (хотя потом придется включать расходы на него и на рекламу в стоимость товара).
Классическим примером являются т.н. «зеленые» технологии. Подавляющая их часть с точки зрения нормальной экономики убыточны. Но как только технология подключается к «зеленой» теме — на производителя начинают сыпаться разные гранты и программы поддержки, которые позволяют получить прибыль. Разумеется, как только гранты закончатся, закончится и производство, поскольку экономику не обманешь — но в сегодняшней ситуации определить реальную себестоимость производства и, соответственно, объем необходимого количества потребителей просто невозможно — слишком велико искажение, которое вносят денежные власти в нормальное состояние конечного спроса, что частного, что государственного.
Но давайте посмотрим на ситуацию с точки зрения не микро, а макроэкономики. Производить можно либо новую технологию, которая снижает себестоимость старой продукции, либо новый продукт (ну, относительно новый). Если мы хотим внедрить новую технологию, то закрываем поризводство старой — и те, кто в ней работали, теряют доходы, их спрос падает. При этом если наша технология простая (не требует длинной производственной цепочки), а старая — сложная, то может оказаться, что общее падение спроса превысит выигрыш от внедрения новой технологии (в том числе и потому, что снижение продажной цены при понижении себестоимости происходит вовсе не всегда, часто просто растет прибыль владельца, который ее на потребление вообще не тратит).
Здесь нужно сделать одно замечание. На первый взгляд кажется, что падение спроса в случае прекращения производства какого-нибудь товара от длины цепочки не зависит — поскольку добавленная стоимость определяется нарастающим итогом. Однако это не совсем так: если в производителя выпадает какая-то часть продаж, то постоянные издержки распределяются на меньшую часть продукции, отпускные цены растут и убытки становятся несколько больше, чем чистые потери от недополученных доходов. И чем длиннее производственная цепочка, тем выше этот мультипликационный эффект (который составляет примерно от 1.5 до 2.5, важную роль тут играет еще монетизация экономики).
Все эти эффекты, как я уже говорил, точно просчитать нельзя. И по этой причине и банк, и инвестор, и сам владелец (если он вкладывает свои собственные деньги) много раз подумает, прежде чем принимать решение о начале вложения денег. Если он видит явный и понятный источник спроса на его продукцию — это один вариант, если нет — то совсем другой. И идея Адама Смита как раз состоит в том, что если экономическая система замкнута, то нового спроса взять просто неоткуда — и попытки внедрения новых технологий завершаются снижением совокупного спроса. Некоторая аналогия — как если бы сейчас нефть стала бы бесплатной, как воздух. Или как вода — в прошлом веке. В общей экономической системе все осталось бы по прежнему — только общий объем экономики бы сократился.
Абсолютно аналогичная ситуация в случае производства нового товара, только риски тут еще больше. Если речь идет о снижении издержек на производство нового товара, то, по крайней мере, можно оценить рынок. А как это сделать для совсем нового? Но в любом случае, если на рынок выводится, скажем, планшетник, то это сокращает продажи традиционных компьютеров, соответственно, падают доходы их производителей, то есть спрос с их стороны и, если система замкнута, это может и не вызвать общий рост экономики. Собственно, как мы видим, этого роста и нет.
А вот если рынок расширяется, то картина выглядит достаточно просто. Выстраивается пирамидальная структура: за счет расширения рынков на них продаются самые низкотехнологические товары (на первом этапе — бусы для туземцев), которые платят за них высокую цену (золото, серебро, недра, земля), и те, кто получил эту (дополнительную с точки зрения экономики метрополии) прибыль могут ее тратить на разные «игрушки», как технологические, так и просто развлекательные. И появляется (в рамках метрополии) дополнительный спрос, который и обеспечивает новый технологический рывок. Если он достаточно мощный, то можно говорить о новом технологическом укладе. Но ресурс для его возникновения — именно расширение спроса.
Повторю еще раз: разного рода новые открытия и прорывы возникают достаточно часто, в том числе и в процессе нормальной жизнедеятельности. Но для того, чтобы они вошли в жизнь, нужно одно из двух: или отказ людей ради них от чего-то старого (например, не детей учить, а купить компьютер), либо — расширение спроса. Для последнего, кроме физического увеличения рынков сбыта, есть и другие механизмы, например, кредитное стимулирование спроса, но сегодня таковых больше не видно. А это значит, что научно-технический прогресс, как главный источник экономического роста, закончился.
При этом вовсе не нужно думать, что закончился прогресс вообще, а также развитие науки и техники. Нет, если будет найден новый механизм развития, то и наука, и техника вполне себе будут развиваться. Переход к социализму, кстати, может дать дополнительный толчок (хотя и ограниченный во времени), поскольку симулирование спроса привело к гипертрофированному росту богатства небольшого количества людей, а это богатство в экономике не работает — оно не спрос обеспечивает, а сбережения, которые и так некуда девать. Впрочем, это уже тема другой статьи.
