Американские праймериз подошли к концу. Во вторник в США голосование проводилось в шести штатах. Особое внимание было приковано к крупнейшему по населению штату, Калифорния, от которого избирается самое большое количество делегатов на итоговые партийные конференции обеих партий.
Впрочем, если результаты первичных выборов 7 июня и имели какое-то значение, то лишь психологическое. Они ничего не изменили в положении кандидатов. У республиканцев единый кандидат известен уже достаточно давно, а вот демократам придется подождать до формальной номинации на партсъезде в июле. Их лидер набирает необходимое количество голосов лишь с учетом так называемых «суперделегатов», которые имеют право свое мнение изменить.
В любом случае республиканцы и демократы с сегодняшнего дня все силы направят на подготовку к итоговым конференциям, на которых утверждают не только кандидатов в президенты, но и официальные политические платформы партий.
На выборах в Соединенных Штатах традиционно главную роль играют социально-экономические программы. Однако с начала XXIвека международная политика стала приобретать все бóльшее значение. Эти выборы особенные во многих отношениях. В частности — внутри- и внешнеполитическая повестки на них оказались прочно взаимоувязаны
Поэтому неслучайно, что будущее отношений США с своими главными торговыми партнерами, со странами Ближнего Востока и НАТО, с Россией и Китаем обсуждались на праймериз весьма активно. А под конец первичных выборов фронтраннеры обеих партий выступили с программными речами, посвященными исключительно международным отношениям и национальной безопасности.
Считается (и в целом справедливо считается), что чем меньше во внешней политике нашего «партнера» идеологической ангажированности, свойственной в основном либеральным интервенционистам и неоконам, и чем больше в ней здравого смысла и реализма, тем лучше и для двухсторонних отношений, и для мира в целом.
Долгое время реалисты были практически полностью выключены из политической жизни США. Более того, их голос почти не звучал и в СМИ. Три главные газеты страны — The Washington Post, The Wall Street Journal и The New York Times — в разделах «Op-ed» (то, что у нас назвали бы колонками или рубрикой «Мнения») давали слово исключительно тем экспертам, которые твердили о незаменимой роли США, об их обязанности вмешиваться в конфликты в любой точке земного шара, где «что-то идет не так», и важности достижения торжества либеральной демократии по всему миру.
То же самое можно сказать и обо всех главных новостных телеканалах Соединенных Штатов.
Ситуация стала меняться только в 2015-16 гг., когда стало понятно, что провалы политики США в Европе и на Ближнем Востоке не только привели к неисчислимым бедствиям народов, проживающих весьма далеко от американских берегов, но и сделали весь мир объективно менее безопасным, чем немало напугали избирателей. Не говоря уже о том, что провалы эти были весьма дорогостоящими, что напрямую влияет на экономическую ситуацию в самих Штатах.
Концепция интервенционистов, согласно которой в мире спокойнее, когда США осуществляют свои глобальные полицейские функции, по меньшей мере, перестала быть очевидной. Опросы общественного мнения в Америке показали, что избиратель вовсе не желает, чтобы их страна вступалась за всех «униженных и оскорбленных» за рубежом (своих униженных и оскорбленных вполне хватает) и, тем более, боролась за торжество либеральной демократии по всему миру (демократических режимов не прибавилось, а вот ИГИЛ на территориях разрушенных государств обосновался).
Реалисты справедливо усмотрели в новых настроениях американцев для себя шанс на реабилитацию и возвращение на властный Олимп, тем более, что весь ход предвыборной кампании располагал к дискуссии о новом курсе внешней политики США
Телеканалы перестали бояться приглашать в свой эфир ранее опальных экспертов, а фраза «возможно, мир был бы сейчас более безопасным, если Хуссейн и Каддафи остались бы во главе своих стран» из маргинальной дикости превратилась в элемент мейнстримного дискурса.
По меньшей мере два влиятельнейших американских внешнеполитических издания — Foreign Policy и The National Interest — стали регулярно давать слово реалистам. Особенно в последнее время выделяются Стивен Уолт и Пол Пиллар. В начале мая вспомнили о предостережениях одного из главных идеологов современного реализма Джорджа Кеннана (1904-2005). В 1998 году Кеннан в своем наделавшем тогда много шума интервью газете The New York Times осудил решение о расширении НАТО на Восток. Он назвал его «трагической ошибкой», предрек «постепенную неблагоприятную реакцию русских» и даже «начало новой холодной войны».
Накануне праймериз 7 июня в издании The National Interest появилась статья ближайшего помощника Генри Киссинджера, исполнительного директора мозгового центра Kissinger Associates, Томаса Грэма с говорящим названием «Америке пора расстаться со старыми привычками в отношениях с Россией».
После неоконовской и истеблишментарной прессы колонка автора-реалиста действует на читателя, как глоток свежего воздуха. Нет, мир-дружбу-жвачку никто не предлагает — и странно было бы ожидать эдаких предложений от человека Киссинджера, — его реализм холоден и суров. Вместо идеологии — расчет, вместо глобальных инициатив — национальные интересы, вместо международного права — торг между сильными игроками.
Грэм пишет: «Прежде всего надо понять, что мы вступаем в новую эру. Нет никакой нужды устраивать “перезагрузку”, искать пути к глобальному партнерству или восстанавливать нечто, что было раньше. Разумеется, не должны мы и возвращаться к враждебным взаимоотношениям времен холодной войны, ориентированным на сдерживание. Мы должны строить свой подход к России на четком понимании собственных национальных интересов и на лишенном идеологии и сантиментов расчете — как Россия может помочь нам достичь наших целей или, наоборот, им воспрепятствовать. Мы должны сфокусироваться не на их внутренней политике, а на их поведении в мире. Наши взаимоотношения будут эдакой смесью сотрудничества, соперничества и подстройки друг под друга. Короче говоря, нормальными отношениями между крупными державами
».
При этом, по мнению Грэма, в разных регионах отношения будут складываться по-разному. В Европе будет явное противостояние. В Азии — сотрудничество (насколько можно понять автора — против Китая). На Ближнем Востоке — и то, и другое. А в вопросах противодействия изменению климата, борьбы с опасными инфекционными заболеваниями, противостояния международному терроризму и сохранения режима нераспространения возможно тесное и эффективное взаимодействие.
Это, конечно, очень далеко от неоконовского «недопущения возрождения Российской Империи любой ценой». Но и полным взаимопониманием здесь не пахнет. Эдакая игра в преферанс. Сейчас вы вдвоем играете против третьего игрока, а завтра играть будут уже против тебя.
Реализм, как теория и практика внешней политики, в принципе не предполагает какой-либо дружбы или союзничества. Возможно только временное совпадение интересов. Нет в реализме и места для международного права — отношения между государствами рассматриваются как «анархические», то есть игра ведется без какого бы то ни было наднационального арбитра
Это в период холодной войны угроза взаимного уничтожения давала шанс Совбезу ООН и прочим международным институтам, а в «новую эру» отношений между Россией и США всякие апелляции к праву и международным хартиям станут бессмысленными. Только двухсторонние договоренности. Может быть, иной раз трехсторонние…
С наступлением «новой эры» также станут бессмысленными жалобы на «двойные стандарты». Если по дороге реализма идти до конца, то «двойные стандарты» станут вторым названием международных отношений.
При этом надо понимать, что ни одна из сторон не может рассчитывать на некое «доброе отношение» к себе со стороны «партнера». Каждый преследует свои интересы. После описания своей концепции Томас Грэм резюмирует: «Это единственный подход к политике в отношении России, который гарантирует продвижение американских интересов сегодня и в будущем». Не партнерство, взаимное доверие и процветание, а продвижение американских интересов.
Соответственно, и России предлагается «отказаться от сантиментов». Сможете соблюсти свой интерес — никто не осудит. Не сможете — сами виноваты.
Именно это и есть реализм в американском понимании. Разумеется, киссинджеровской школой весь спектр real politik не исчерпывается. Но и принципиальных отличий от подхода Грэма мы при ближайшем рассмотрении у других авторитетных экспертов не обнаружим. Они могут стелить мягче. А спать будет так же жестко. Мистеру Киссинджеру и его коллеге надо сказать спасибо в том числе и за честность.
На этих выборах в США решается, какая внешнеполитическая концепция будет взята на вооружение Вашингтоном — реализм или либеральный интервенционизм
. Дружбы и теплых отношений в меню нет. Лучшее, что может быть предложено — уважение к самому факту наличия у нашей страны национальных интересов
Это не значит, однако, что правила «новой эры» нужно обязательно целиком и полностью принимать.
Не расслабляясь и продолжая отстаивать свои интересы, Россия может и даже должна предложить миру альтернативу холодному расчету и полной легализации двойных стандартов. Разумеется, эта альтернатива не может быть обращена в прошлое — к «высказыванию озабоченностей о несоблюдении норм международного права». Но предложить моральную цивилизационную альтернативу наша страна может. И видимо, может только она.
Да, мораль в международных делах не приветствуется. Да, ее можно извратить и поставить на службу интервенционизму, как это сделали наши «партнеры». Да, сил и времени на это уйдет много, да и посматривать на нас будут первые несколько лет (а, может быть, и десятков лет) эдак странно.
Но если дело сдвинется хотя бы на сантиметр, это будет уже великим достижением. Англо-саксы хорошо научили мир расчету и размену. Наша миссия в другом.
