Европе грозит исламизация
Начнем со слов Жан-Мари ле Пена: «Нам нужна единая Европа от Парижа до Владивостока. Или мы станем колонией США» (17 января 2015 г. см. здесь). Этот 86-летний политик — легенда Франции. Основатель партии «Национальный фронт» и депутат Европарламента. Еще подростком участвовал в Движении Сопротивления. Воевал в парашютно-десантных войсках в Индокитае и в Алжире.
— Во Франции проживают от 15 до 20 миллионов мусульман. Все французские правительства, левые или правые, допускали иммиграцию и даже поощряли ее. Каждый год прибывает триста тысяч человек и отнюдь не в поисках работы. На социальные пособия во Франции живут от 6 до 8 миллионов человек, что говорит о том, что эта иммиграция — не гастарбайтерская, рабочая, а завоевательная. Это результат общего христианского и европейского декаданса. Европа запретила границы внутри ЕС. И теперь с юга, который никто не защищает, к нам во Францию просачиваются сотни тысяч человек. Это выглядит как внутри-европейское предательство.
По мнению Ле Пена, такая миграция из трудовой давно превратилась в завоевательную. На вопрос: «В этом году предстоит подписание Трансатлантического партнерства между США и Евросоюзом. Какие выгоды это сулит Европе?» Жан-Мари ле Пен отвечает:
— Да никаких. Это будет катастрофой! Мы превратимся в экономическую колонию Америки. ЕС движется в ложном направлении — на запад, а надо обратиться к востоку, к России. Нам нужна единая Европа — от Атлантического до Тихого океана, но Европа суверенных наций. У России демографические проблемы, и ей все труднее удержать Сибирь. Однако, Сибирь — это геостратегическое место, абсолютно необходимое для выживания ВСЕЙ Европы. Необходим сильный альянс между Европой с ее высокими технологиями и Россией с ее ресурсами. Это наше обязательство перед историей. Если мы этого не сделаем, то наш континент с его демографической депрессией в культурном и экономическом смысле просто исчезнет.
Посмотрите на Германию: это же позолоченный гроб, набитый мертвыми телами. Немцы — умирающая нация. Сколько детей рожают в Европе? На одну женщину приходится в среднем 1,3 ребенка. А чтоб хотя бы сохранить прежний уровень населения, требуется 2,5. А теперь посмотрим на мир вокруг нас. Мусульманские страны, Индия — на каждую женщину приходится от 3 до 5 детей. Я уж молчу о Китае. Если он отменит правило «одна семья — один ребенок», случится демографический взрыв, который потрясет всю планету. Но спасаться Европа должна по одиночке, не рассчитывая на бюрократов в Брюсселе. Франция должна выйти из ЕС, ограничить иммиграцию и решать экономические проблемы самостоятельно. Мы должны заставить французов понять, что наше спасение — в национальном суверенитете.
О демографических проблемах Европы говорят и пишут многие. По расчетам демографов исламизация Европы становится неизбежной. Основная масса населения Юга (включая мир трущоб), с одной стороны, и «южного» сегмента Севера, с другой стороны, – это молодые люди. В вышедшей недавно книге «Сыновья и мировое господство: роль терроризма в подъёме и падении наций» Гуннар Гейнсон пишет о том, что демографический провал наступает тогда, когда в популяции – менее 80 мальчиков на 100 мужчин возраста 40–44 лет. Это ситуация Западной Европы (например, в Германии – 50 на 100, т.е. демографический провал). На Юге ситуация диаметрально противоположная: в секторе Газа (Палестина) это соотношение 464 на 100, в Афганистане – 403 на 100, в Сомали – 364 на 100, в Ираке – 354 на 100. Ясно, что Юг – это демографическое будущее мира: с 1900 по 2000 г. население исламского мира выросло со 150 млн. до 1 200 млн. – 800% роста; Китая – с 400 млн. до 1 200 млн. – 300% роста; Индии – с 250 млн. до 1 000 млн. – 400% роста. И, повторю, огромную часть этой биомассы составляет молодёжь. И на Севере основная масса выходцев с Юга – молодёжь.
Только в ФРГ число мусульман ежегодно увеличивается на 60-80 тысяч человек и уже достигло 4,3 млн. — примерно 5% от общей численности населения. На региональном уровне (парламентами земель) ислам признается официальной религией и строятся новые мечети — в Европе уже построены более 10 000 мечетей. Одновременно в Германии было закрыто 400 католических церквей и более 100 протестантских. Еще 700 католических церквей запланировано к закрытию в течение ближайших нескольких лет. Мусульмане весьма охотно покупают здания бывших соборов и переделывают их в мечети. Аналогичная картина наблюдается в большей части стран Евросоюза.
Мы живём в необычное время — в период самоуничтожения европейской иудео-христианской цивилизации, которая создала современный мир. Неужели сбудутся слова руководителя телерадиокомпании „Средненемецкое вещание» (MDR) Удо Райтера (Udo Reiter), сказанные им в 2010 году: «День немецкого единства в 2030 году: федеральный президент Мухаммед Мустафа призвал мусульман уважать права немецкого меньшинства?» (см. здесь).
России грозит распад
В России численность мусульманского населения составляет около 22 млн человек, т.е. 15% населения (http://muslem.ru). Но России никакая исламизация не грозит, хотя крупнейшая мечеть Европы только что открыта именно в Москве, и главный муфтий России на церемонии с участием Владимира Путина провозгласил Россию наследницей Золотой Орды.
Московская соборная мечеть. Открытие состоялось 23 сентября 2015 года
У России другая опасность: она слишком богата и имеет слишком большую территорию, но малочисленное население, чтобы эти богатства и территории сохранить. Россия обладает пятой частью (21%) мировых запасов ресурсов, это больше, чем удельный вес её территории (12,6%), не говоря уже о доле страны в мировом населении (2,4%). Россия занимает первое место в мире по запасам газа (32% мировых запасов, 30% мировой добычи); второе место по уровню добычи нефти (10% доля мировой добычи); третье место по запасам угля (22 угольных бассейна, 115 месторождений, в том числе в европейской России – около 15,6%; в Сибири – 66,8%; на Дальнем Востоке – 12,9%; на Урале – 4,3%). По разведанным запасам железных руд Россия занимает тоже первое место, по олову – второе, по свинцу – третье. Также Россия занимает лидирующее положение в мире по обеспеченности лесом.
Доля России в мире по площади, населению и запасам минеральных ресурсов в процентах (Природные ресурсы России)
3 февраля 2016 года на сайте Иносми.ру появился геополитический прогноз американской частной разведывательно-аналитической компании от Stratfor на 2015–2025. Россия в нынешнем виде едва ли уцелеет в ближайшие 10 лет. Так говорится в этом обзоре. Stratfor, скорее всего, озвучивает планы американских глобалистов. Отмечается, что неспособность России превратить свои прибыли от торговли энергоресурсами в самодостаточную экономику делает ее уязвимой к колебаниям цен на нефть.
Учитывая организацию федерации, в которой доходы направляются в Москву, а затем распределяются напрямую либо через региональные власти, поток финансовых ресурсов также может значительно варьироваться. Это приведет к повторению ситуации Советского Союза в 1980-е годы и России в 1990-х, когда Москва не смогла поддержать национальную инфраструктуру, — говорится в тексте документа.
Аналитики предположили, что на западе России Польша, Венгрия и Румыния будут стремиться вернуть утраченные в борьбе с Россией регионы. Они будут работать, чтобы вовлечь Украину и Беларусь в свою орбиту. На юге РФ не сможет контролировать Северный Кавказ, начнется дестабилизация Центральной Азии. На северо-западе Карельский регион будет стремиться вернуться в состав Финляндии. А на Дальнем Востоке начнут вести независимую политику приморские районы, более тесно связанные с Китаем, Японией и США, чем с Москвой. Остальные регионы за пределами Москвы могут не искать автономии, но вынужденно ее получат.
По мнению Stratfor (и заметим, что Stratfor рассуждает об этом, как о достоверном факте), падение власти Кремля станет наибольшим мировым кризисом следующего десятилетия. Россия имеет массивные ядерные ударные силы, которые распределены по всей территории страны. А снижение влияния Москвы поставит вопрос, кто будет контролировать эти ракеты и будет ли гарантировано их неприменение.
Карта распада России, по Stratfor
Любопытно, что повторяется история столетней давности. Только тогда – 100 лет назад – подобную карту распада России рисовали англичане. В 1920 году английское правительство направило на юг России, к «белому» генералу Деникину известнейшего географа и геополитика Хэлфорда Маккиндера. После возвращения он доложил своему правителству планы уменьшения российских владений. Важнейшим его предложением стало создание союза между Польшей и Югом России.
Маккиндер предлагал также дальнейшее разделение Восточной Европы и Кавказа и создание новых национальных государств дополнительно к тем, что были созданы согласно версальскому миру. Согласно его политике, необходимо было создать еще ряд буферных государств, предположительно Белоруссию, Украину, Юг России, Грузию, Армению, Азербайджан и, возможно, Дагестан. Тем самым исторический процесс, вследствие которого Россия расширилась из своей колыбели и поглотила много отдаленных независимых национальных групп, должен был частично отмотан назад. Тогда опасность мощной державы в Хартелнде, стремящейся доминировать во всей Евразии, была бы сильно уменьшена. Отметим еще, что на карте указана железная дорога от Батуми до нефтяных полей Баку, и эта дорога должна была быть под военным контролем Великобритании. Бакинская нефть была наиболее лакомым куском стратегии Великобритании.
Карта Маккиндера (1920): планы уменьшения российских владений
Далее, в этой статье, попытаемся искать ответ на вопрос – как уцелеть России, как избежать ее распада, фрагментации и т.д. В последние годы автор статьи потратил не мало времени за изучением геополитики России. Это – и моя статья «О социально справедливом государстве: от Карла Баллода к Линдону Ларушу», и три статьи в соавторстве с Олегом Дорочеевым в журнале «Международная экономика» №№ 7,9,11 за 2013г. Воспользуемся материалами трех современных российских мыслителей: историка Андрея Фурсова, экономиста-математика Михаила Хазина и финансового менеджера Евгения Гильбо (приношу извинения на некоторый произвол в указании профессии названных авторов, ибо их круг деятельности намного шире).
Куда же идти России, по Фурсову
Андрей Фурсов начинает с парадоксального утверждения: «То, что в североатлантическом ядре капсистемы есть прогресс, у нас — регресс» (12.01.2013 www.business-gazeta.ru/text/73174/).
Положение России сейчас аналогично ситуации конца XIX — начала XX века, разрешившейся революцией 1917 года, но в существенно худших обстоятельствах. Россия находится перед дилеммой великого передела: либо национальный, либо криминально-плутократический варианты развития.
Какие следует выделить регулярности в истории России и в ее взаимодействии с Западом, с капиталистической системой? В русской истории последних столетий Андрей Фурсов выделяет чередующиеся типы/фазы развития: (1) Самостоятельная мир-система (1450 — 1850 годы), (2) Зависимый элемент мировой системы капитализма (1860 — 1920-е годы), (3) Самостоятельная мировая система социализма (системного антикапитализма) (1930 — 1980-е годы), (4) Зависимый элемент глобальной системы (1990-е – по настоящее время).
Судьбоносные повороты и моменты в русской истории происходили именно тогда, когда проедалась вещественная субстанция, истощалось наследие (прежде всего материальное) предыдущей эпохи и вставал вопрос: за чей счет будет произведен рывок в будущее, в чьих интересах — общенациональных или узкоклассовых? Вслед за этим возникала задача большого передела с ленинским вопросом «кто кого» — Дилемма Великого Передела. Таких моментов было два — в 1560-е и в 1920-е годы.
Первый случай — когда было проедено наследие удельно-ордынской Руси (прежде всего исчерпан земельный фонд для раздачи поместий), власть посредством опричнины создала самодержавие — новую, центрально («государственно») ориентированную форму власти, ограничивавшую аппетиты тогдашних «олигархов» из нескольких десятков кланов Рюриковичей и Гедиминовичей.
Второй случай — ликвидация группой Иосифа Сталина уродливой рыночно-административной системы нэпа (треугольника «комначальник — руководитель треста — нэпман в качестве барыги») в конце 1920-х годов, когда стало ясно, что дореволюционное наследие проедено и впереди — олигархизация коммунистической власти на коррупционной основе, сырьевая ориентация экономики, финансовая и политическая зависимость от Запада. То есть весь набор постсоветских «прелестей».
Сегодня Россия в третий раз подходит к судьбоносной для себя Дилемме Великого Передела. К середине 2010-х годов будет проедено советское наследие (аккурат к столетию Октября). Мы оказываемся у третьей развилки нашей истории. Выбор невелик: либо национальный, либо криминально-плутократический (с распадом страны, криминально-клановыми войнами, неохазариями и неоордами, установлением полного внешнего управления) варианты развития.
Иными словами, дальнейшее развитие РФ может пойти одним из двух путей:
1) либо центральная власть будет решать общесистемные проблемы за счет экспроприации и депривации населения, что чревато взрывом и распадом страны,
2) либо за счет экспроприации огромного паразитического слоя коррумпированных чиновников и плутократов. Это, в свою очередь, чревато внутриэлитной войной с подключением к ней криминала и этнократий внутри страны и внешних сил.
По мнению Андрея Фурсова, Россия в качестве элемента мировой системы нежизнеспособна
. Логика русской истории не исчерпывается внутренними регулярностями. Есть регулярности, обусловленные еще двумя факторами. Во-первых, взаимодействием России и Запада, а точнее, волн русской истории, истории русских систем с циклами/волнами капиталистической системы. Во-вторых, функционированием России в качестве элемента глобальной системы.
В истории капиталистической системы было три цикла накопления капитала — голландский, британский и американский. И, соответственно, три гегемонии — Нидерландов, Великобритании и США. Удивительным образом им соответствуют три цикла накопления власти (главной субстанции русской истории, играющей в ней роль, аналогичную роли капитала в истории Запада) в России — московский, петербургский и советский. Окончание одного цикла на Западе и начало другого сопровождались мировыми войнами за гегемонию. В этих войнах именно Россия — начиная с наполеоновских войн (последний раунд британско-французской мировой войны) и заканчивая Второй мировой (внешне — англосаксонско-германская война за мировую гегемонию, скрытой сутью которой было американо-британское соперничество; при этом СССР бился вместе с англосаксами против немцев, а во внутрианглосаксонской борьбе действовал с США против Великобритании) — играла решающую роль в определении победителя.
Что касается логики взаимодействия России с крупными геоэкономическими целостностями, то здесь картина следующая. С середины XV века (ослабление хватки Орды) до середины XIX века (Крымская война) Россия была особой, отдельной от других мир-системой. В «длинные 50-е» XIX века европейская мир-система превратилась в мировую систему — единственную. На момент начала этого превращения сохранялись еще две мир-системы — русская и китайская. Совпадение по времени Крымской и Второй «опиумной» войн не случайно: цель — уничтожить существовавшие на тот момент целостности как мир-системы. Англо-французским агрессорам — западному ядру мировой системы — не удалось загнать Россию в границы начала XVII века и превратить Китай в колонию, однако мир-системами Россия и Китай быть перестали и начали превращаться в элементы мировой системы: Цинская империя — в полуколониальный, а Россия — в финансово-зависимый при сохранении великодержавного европейского статуса.
В этом и заключалось противоречие той модели развития России, которая, фиксируя способ включенности России в мировую систему, просуществовала с 1860 — 1870-х до рубежа 1920 — 1930-х годов. Условно я называю ее «моделью Александра II», а также моделью «белой», или «трехцветной» империи. Именно в его царствование был заложен ее фундамент, именно из-за его политики в 1860 — 1870-е годы она стала необратимой (при сохранении самодержавного строя), и если Александр III пытался, иногда не без успеха, затормозить ее действие, то при Николае II инерция взяла свое, и она реализовалась полностью, приведя к революциям 1905 и 1917 годов, к войне на стороне Антанты, к крушению самодержавия и самой «модели Александра II». И это тоже не случайно.
Объективно указанная модель предполагала нарастающее проникновение иностранного капитала, занятие им важнейших позиций внутри страны, усиление финансовой зависимости страны и ее хозяйства от западного капитала и как следствие — ослабление внешнеполитических позиций и даже ограничение суверенитета, международной субъектности. Я уже не говорю о формировании западоподобных господствующих групп с соответствующим образом жизни и об обнищании широких масс. Налицо были также рост социально-экономической поляризации, нарастание социальной напряженности и политической нестабильности. Результат — революция, распад страны, гражданская война. Руками большевиков русская история подписала приговор «модели Александра II», «модели белой империи», сутью которой была, помимо прочего, утрата имперскости.
По мнению Андрея Фурсова, Россия является антисистемой для Запада. Россия представляет другую (а точнее, альтернативную) модель развития в мире. Эта модель, которую условно можно назвать «сталинской» или моделью «красной империи», возможна только на основе технико-экономической и финансовой независимости от капиталистического мира. А, следовательно, на основе мощного военно-промышленного комплекса (ВПК), значительной автаркии по отношению к внешнему миру, мобилизационной экономики, высокой степени контроля центральной власти над верхами (вплоть до сферы потребления) и населением в целом. Результатом реализации этой модели было — восстановление великодержавного статуса России в виде СССР, биполярный (ялтинский) мир, второе место СССР в мировой экономике, прогресс в науке, технике и структурах повседневности.
Со второй половины 1950-х годов началась эрозия этой системы. Изменение типа ее отношений с мировой капсистемой стало интегральным элементом такой эрозии. Советская номенклатура решила интегрировать СССР в мировой рынок. Отчасти это было связано со стремлением включиться в западную систему потребления, отчасти с тем, что благодаря экономическим успехам 1950-х годов советская верхушка приобрела уверенность в том, что сможет победить Запад на его поле — на мировом рынке, действующем по законам капитализма.
С середины 1950-х годов СССР резко активизировал продажу нефти. Сначала — по политическим причинам (удар Хрущева по «реакционным арабским режимам» по совету Насера), однако довольно скоро главную роль стали играть экономические интересы определенных сегментов номенклатуры, тем более что технико-экономический прогресс СССР в мирном секторе стал замедляться и СССР стал предлагать на мировом рынке главным образом сырье — нефть и газ.
В результате страна стала постепенно превращаться в сырьевой придаток Запада, усиливалась финансовая зависимость от него. То есть СССР «выруливал» к «модели Александра II», что объективно противоречило и состоянию антисистемы, и великодержавному статусу. В реальной истории это противоречие разрешилось крушением советского коммунизма, уничтожением СССР и возвращением русского мира на новом витке истории к «модели Александра II».
На рубеже 1970 — 1980-х годов, с началом неолиберальной контрреволюции, на Западе стартовал процесс реальной глобализации. Необходимыми условиями ее дальнейшего развития, а также решения ряда опасных для капсистемы проблем стали ликвидация системного антикапитализма, разрушение СССР и устранение русского очага мирового развития. РФ как самый крупный осколок СССР оказалась элементом возникшей (в том числе и на костях СССР) глобальной системы, причем элементом финансово-зависимым, специализирующимся на поставках сырья, а, следовательно, имеющим ограниченный суверенитет.
Таким образом, на рубеже ХХ — XXI веков Россия воспроизвела «модель Александра II» эпохи «водораздела» (1870 — 1920-е годы), только в более жесткой форме и в значительно менее благоприятных геополитических условиях для сохранения великодержавного статуса. Эпоха «водораздела» была борьбой за гегемонию в капсистеме, эпохой противостояния двух державных блоков. Запад не был един, и это создавало пространство для маневра Александру III, Николаю II, а позднее — Сталину. На рубеже ХХ — XXI веков Запад выступает единым блоком во главе с США — единственной сверхдержавой.
Иными словами, перед Россией, как и на рубеже XIX — XX веков, та же дилемма: либо отказ от сырьевой ориентации, обретение полного суверенитета и восстановление великодержавного статуса путем того, что Меньшиков назвал «сменой энергий», либо углубление сырьевой специализации, усиление финансово-политической зависимости, утрата суверенитета и раздел страны «хищниками» и «чужими». Отложить на небольшое время разрешение дилеммы позволяет наличие двух факторов — ядерного оружия и сохраняющегося советского человеческого материала.
Рассуждая о будущем России, следует учесть ее политическую особенность, ее византийское наследство (см. здесь). Во-первых, русская история создавалась и творилась в крайне неблагоприятных природно-климатических и исторических условиях. Русские люди осваивали и обживали ту зону, которую часто называют «евразийским неудобьем». К тому же Россия была открыта и с востока, точнее, с юго-востока, и с запада отбивала удары со всех сторон. Во-вторых, для освоения этой территории понадобилась совершенно особая социальная и, что еще важнее, особая властная организация. Державообразующий элемент – русский народ – создал такую власть, которая не имеет аналогов ни на Востоке, ни на Западе. Это – принципиально неограниченная власть. Неважно, как она называется: самодержавие или коммунистический порядок – но это единственная в истории власть, которая не ограничена ни ритуалом и религией, как это имеет место быть на Востоке, ни законом и иными субъектами, как это имеет место быть на Западе. Это власть, которая является субъектом сама по себе, то есть автосубъектом. И этот субъект стремится, чтобы других властных субъектов не было.
Рассуждения Хазина о глобальных проектах
Воспользуемся материалами доклада, прочитанного Михаилом Хазиным в 2005 г. на конференции в г. Кирове (Вятке) (см. здесь).
Глобальный проект: от идеи до нормы. Основным понятием, которое, по мнению авторов, является базовым для описания глобальных тенденций развития государств, их коалиций и цивилизаций (то есть то, что сейчас модно называть словом «геополитика») является Глобальный проект. Глобальный проект (далее – ГП) – это наднациональная и надгосударственная идея, которая, в принципе, может стать базовой для определения системы ценностей любого человека на Земле. При этом принципиальным моментом является добровольность выбора участия в том или ином ГП для каждого конкретного человека. В базовые понятия любого проекта обязательно должно входить условие, что его ценности должны до любого человека доходить добровольно, в силу их универсальности и привлекательности.
Разумеется, не каждая идея, претендующая на «надгосударственность» и «глобальность» может стать базой ГП. Только история является тем инструментом, который отбирает из сотен и тысяч вариантов действительно глобальные. Необходимо, чтобы идея соединилась с повседневной практикой жизнедеятельности, вобрала в себя обычаи, сформулировала набор правил и процедур, по которым должен существовать не только каждый отдельный человек, но и сообщество людей в целом – то есть выработать Норму. Норма – это буфер между Идеей, как совокупностью неизменных догматов и повседневной жизнью. Норма принципиально важна с двух точек зрения Прежде всего, в Идее, как совокупности исходных кодов, ничего изменить и подправить нельзя, а вот в Норме, вобравшей в себя суровую прозу жизни – можно.
Собственно говоря, разработка такой Нормы – это обычное состояние для любого многонационального государства, такого, как Россия, в котором необходимо привести «к единому знаменателю» совершенно различные по истории и культуре народы. Кстати, в этом есть одно из принципиальных отличий коммунизма и фашизма, коммунизм – это форма «Красного» глобального проекта, который не только провозглашает, но и реально обеспечивает равноправие наций. А фашизм – это крайняя форма национализма, который любую нацию, кроме главной, просто уничтожает.
В Христианской Идее ростовщичество презираемо, но в норме жизни христианских государств – терпимо, особенно в тех, где христианство ослаблено за счет пропаганды «протестантской этики». Коммунизм предполагал мировую революцию, но с некоторого времени мало вспоминал этот тезис, однако совсем убрать не мог – у основоположников он был записан, а править основоположников было нельзя. Норма – вещь не писанная, это такая сложная система смыслов, являющаяся предметом молчаливого согласия. Однако именно она становится основой для создания сводов правил и процедур, которые можно назвать законами, кодексами, инструкциями, то есть разного рода формализацией Нормы. Все это – Практика, организующая ежедневно и ежечасно сложнейшие взаимодействия человеческого сообщества как внутри границ отдельных государств, так и вне их.
Можно сказать, что глобальный проект оформляется именно в Норме.
Жизнь ГП: от сетевой формы до империи. Любой проект, даже потенциально претендующий на то, чтобы стать глобальным, начинается как сетевой. Образуются и умножаются ячейки сторонников Идеи, совершенствуются ритуалы, формулируются правила поведения и взаимодействия. Пока что ячейки не связаны отношениями подчинения. Они договариваются по принципиальным вопросам (чаще всего – на почве противопоставления своей, общей, проектной системы ценностей, всем остальным), но действуют самостоятельно. Можно сказать, что пока их ведет сама Идея, Норма еще только складывается.
В качестве примера сетевой формы проекта можно привести христианство первых веков нашей эры, когда сотни и тысячи проповедников несли людям идеи этой, тогда еще новой религии, или современное состояние Ислама, который, однако, представляет собой вторичное возрождение проекта.
Сетевым образом развивался «Красный» проект в XIX веке, когда сотни и тысячи его сторонников несли в массы новую систему ценностей, противостоящую капиталистической. До сих пор в сетевой стадии находится проект «Буддистский».
Как только численность сторонников становится существенной, неизбежно формулируется политическая составляющая. Иначе нельзя постулировать правила общежития, определить систему управления, назвать друзей и врагов. Далее, для успешного развертывания, глобальный проект должен утвердиться в опорной стране. Она должна быть крупной, мощной в экономическом и военном отношении. Только сильная страна, являясь признанным лидером проекта, может удержать прочие проектные государства от беспрерывных конфликтов между собой и обеспечить присоединение к проекту все новых и новых участников.
Ровно с того момента, когда в опорной стране утвердились новые нормы, и вся она достаточно окрепла, чтобы стать лидером, глобальный проект становится иерархическим, управляемым из единого центра и откровенно экспансионистским. Государство вносит в практику проекта присущие ему управленческие технологии и использует свою экономическую и военную мощь для его поддержки. Принципиально важно, однако, что экспансия проекта на данном этапе происходит преимущественно мирно, ибо пример воплощенной Идеи действует надежнее, чем сабли и ружья. Можно только напомнить ту скорость, с которой расширялась Российское государство после того, как стало опорной страной «Византийско-православного» проекта в XV-XVII веках, как быстро католические ценности завоевали Латинскую Америку. Никакое оружие не могло обеспечить такую эффективность – здесь работали идеи!
Для иллюстрации воспользуемся картой из книги Ф.Броделя «Время мира» (т. 3, М., Прогресс, 1992, с. 17), которая показывает формирование Российской империи. За сто лет российские землепроходцы захватили в Азии громадную территорию с несметными богатстами, чем сделали тогда геополитический вызов Англии.
Формирование Российской империи (1550 – 1660). Точками обозначена территория СССР
Продолжаем рассуждения Михаила Хазина. Однако со временем дух носителей Идеи слабеет, портится мораль, все чаще допускаются послабления в нормах и правилах, а, значит, как опорная страна, так и весь проект в целом, клонится к упадку. С этого момента опорная страна вынуждена вести себя как империя, или квази-империя. Эта стадия отличается от иерархической еще большей концентрацией элиты, резким «окостенением» проектных механизмов и, главное, переходом управления проектом от достаточно плюралистических элит к жестко организованной имперской бюрократии.
В случае если проект осуществляется в условиях жесткого противостояния с другими, такой переход может произойти очень быстро. Так, «Красный» проект в иерархической стадии существовал всего несколько десятилетий – до середины 30-х, в крайнем случае – конца 40-х годов, после чего произошел переход к имперской стадии. Есть основания считать, что И.В.Сталин в 1943 году умышленно начал сворачивать собственно «Красный», коммунистический проект, осторожно переводя его в имперскую стадию, и все более усиливая в нем православно-патриотическую составляющую.
Имперская стадия ГП является последней, за ней следует его распад или переход в «латентную» форму.
После краха империи, как высшей и последней стадии глобального проекта, наступает хаос. Однако не следует воспринимать это слово в негативном значении. Хаос – закономерный и необходимый этап, в ходе которого происходит уточнение смыслов, анализ прошлого, накопление сил для будущего. Сможет проект сохранить приверженность Идее, модернизировать содержание того, что составляет Норму, тогда возможность его реконфигурации весьма высока. Если нет, то потомкам придется в учебниках истории читать про ту или иную цивилизацию, а при посещении музеев любоваться достижениями высочайшей культуры не существующих более народов.
Не вдаваясь в детали, можно сказать, что сегодня Единая мера стоимости (ЕМС) – это американский доллар, единственная «пробирка», где он рождается – это Федеральная резервная система США, частная контора, владельцами которой являются крупнейшие инвестиционные банки Уолл-стрит. А вся мировая финансовая система, с ее институтами, такими как МВФ, Мировой банк и многие другие, своей главной задачей видят именно сохранение монополии ФРС на денежную эмиссию.
Разумеется, без наличия ссудного процента становления этого проекта, который активно развивался в XIX-XX веках, быть никак не могло. Основными его стадиями стало создание первого частного госбанка (с монопольным правом денежной эмиссии) в Англии в середине XIX века, создание ФРС США в начале XX века, Бреттон-Вудские соглашения 1944 года, отмена привязки доллара к золоту в 1973 год и, наконец, распад «Красного» проекта в 1991 году.
Отметим, что базовая система ценностей в «Западном» проекте по сравнению с Капиталистическим изменилась довольно серьезно. Да и в экономике произошли серьезные изменения, поскольку основные богатства стали создаваться не в материальной сфере, производстве или за счет природной ренты, а путем безудержной мультипликации чисто финансовых активов. Такая модель привела к тому, что доля финансовых ценностей, которые в XIX веке составляли менее половины всех активов человечества, на сегодня составляю более 99%. Только объем финансовых фьючерсов, например, на нефть, превышает объем физической нефти (в ценовом выражении) в сотни и тысячи раз.
Кроме того, упомянутое изменение основного способа производства не могло не только серьезно изменить психологию проектной элиты, но и резко сузило ее управленческую часть на сегодня, фактически, основные проектные решения в «Западном» проекте принимает узкая группа лиц, состоящая от силы из нескольких десятков человек.
После поражения «Красного» проекта в начале 90-х годов прошлого века отсутствие реальных врагов проектного масштаба, привело к быстрому переходу «Западного» проекта в имперскую стадию. И, как и следовало ожидать, уже самые первые экономические проблемы вызвали у этой «имперской» структуры проблемы. Сегодня уже отчетливо видно, что и руководство Евросоюза, в первую очередь в лице Германии и Франции, и руководство США всерьез рассматривают возможность выхода подотчетных им структур из «Западного» проекта и создание наднациональной в первом, и национальной во втором случае империи.
Восхождение Исламского проекта. За пределами Европы в VII веке возник еще один проект на библейской системе ценностей – Исламский. Он активно развивался в рамках иерархической стадии почти 1000 лет, но переход к имперской стадии в рамках Османской империи практически привел к замораживанию собственного Исламского ГП, переходу его в латентную фазу. И только в XX веке, попытки «Западного» и «Красного» проекта разыграть в своих интересах «исламскую карту» привели к его возрождению в новой редакции, имеющей пока сетевую стадию. Немаловажным фактором оживления исламского глобального проекта стала также демографическая динамика, в результате которой население мусульманских стран стремительно выросло.
Основным качеством Исламского проекта является его очень сильная идеологическая составляющая. Связано это с тем, что включенные непосредственно в догматику Корана нормы и правила общежития делают его активными проповедниками практически любого носителя проекта. Это существенно отличает его от всех остальных ГП, которым такая активность бывает присуща только на самых ранних стадиях развития.
В XVIII веке, практически одновременно с появлением идеи финансового капитализма, в работах социалистов-утопистов появились идеи, которые стали базой для развития «Красного» проекта. С точки зрения библейской догматики этот проект стал попыткой возврата запрета на ростовщичество (в форме обобществления средств производства), но идеология и технологические механизмы этого проекта имеют одну важную особенность (по сравнению с предыдущими) – серьезный уклон в социальную сферу, мощное развитие социальных технологий.
«Красный» проект, который в СССР развивался, если так можно выразиться, в достаточно резкой «коммунистической» форме, проиграл, но не исчез окончательно, а перешел в латентную форму. Резкое падение уровня жизни в базовых странах «Западного» проекта после неизбежного и скорого глобального экономического кризиса неминуемо вызовет мощный ренессанс социалистических идей.
Кроме того, скорее всего в силу проблем с долларом в качестве Единой меры стоимости, человечество (по крайней мере, на время), объективно будет вынуждено всерьез рассмотреть возможность возвращения в житейскую практику библейского догмата о запрете на ростовщичество.
Именно здесь самое время вспомнить о феномене «технологической цивилизации». Основной проблемой Исламского проекта, который явно рвется к контролю над Европой и ищет базовую страну для перехода к иерархической стадии – это полная невозможность отстроить на собственной базе современную технологическую структуру. При этом очевидно, что использовать опыт Капиталистического и «Западного» проектов он не может – ссудный процент в Исламе запрещен категорически. Но единственный случай в истории, когда технологическое общество было построено без использования ссудного процента – это СССР, то есть базовая страна «Красного» проекта. По этой причине не исключено, что проникновения Ислама в Европу начнет принимать существенный социалистический оттенок, что неминуемо будет коррелировать с подъемом аналогичных настроений в условиях острого экономического кризиса.
Россия в контексте постиндустриального перехода, по Гильбо
Приведем выдержки из книги Евгения Гильбо «Постиндустриальный переход и мировая война» (Тенерифе, 2013).
Человечество вступает в постиндустриальную эру, в эру роботов: производстенных, военных, прочих. Они будут действовать как автоматы, следуя программам, которые составил человек. Их будущее еще трудно предсказать: ведутся ведь работы по искусственному интелекту, что предполагает принятие решения автоматически. Вот иллюстрации из книги Е. Гильбо. Особенно впечатляют технология 3D принтеров, которые уже сегодня производят множество сложнейших вещей – от пистолетов до автомашин и жилых домов.
В процессе постиндустриального перехода возникают новые классовые противоречия, прежде всего между финансовыми элитами и корпоратократией.
Финансовые элиты управляют обществом через религию денег. Религия денег основана на всеобщем убеждении, что деньги являются универсальным решателем проблем, что деньги решают всё. В рамках этого убеждения люди начинают все свои действия направлять на то, чтобы эти деньги прибрать к рукам, чтобы зарабатывать, зарабатывать, зарабатывать. Поскольку на самом деле деньги не являются универсальным решателем проблем, люди не могут эти деньги эффективно потратить. Поэтому в обществе существует система рестрикции денег через разного рода жульнические проекты, налоговые изъятия, изъятия связанные с лотереями, биржевой игрой, форексами и прочей шизой. Система рестрикции плюс система инфляции – и в результате в общество можно каждый год впрыскивать количество денег равное 20-30% ВВП или больше.
Как происходит впрыскивание этих денежных масс? Финансовая элита их эмитирует, на них что-то приобретается. Соответствующие эмитированной сумме 20-30% ВВП, то есть произведенных обществом материальных или нематериальных ценностей, переходит в руки финансового класса. В результате, этот класс каждый год обогащается на 20%-30% ВВП. Через 10 лет это уже 2-3 ВВП. Перераспределение в свою пользу этих ресурсов и есть основа власти в таком обществе.
Глобальная финансовая элита эмитирует сегодня доллар, а также все валюты, которые к доллару привязаны привязаны через карренси-боард и прочие механизмы контроля эмиссии. Все национальные банки, скажем, Банк России, являются банками второго уровня в ФРС. Банк России не является независимым банком. В таком же положении и другие национальные банки, за исключением Европы, где есть Европейский Центральный Банк, и его регулированию подчиняются национальные банки Европы, которые раньше подчинялись ФРС.
Это и есть в общих чертах процедура финансового управления, система финансовой власти.
Сейчас она дала сбой по целому ряду причин. Корпорации все в большей и большей степени учатся обходиться без эмитированных кем-то денег. Они начинают сами эмитировать те или иные расчетные средства. Они начинают переводить внутренние расчеты на эти расчетные средства. Точнее, начали они этот процесс лет 20 назад, и сейчас уже многие корпорации перешли к системе, когда внутри корпорации ходят не деньги, а иные сигналы. Часто даже во внешних экономических отношениях многие корпорации рассчитываются эмитированными ими самими ценностями. Владеющий и управляющий корпорациями класс – Корпоратократия – сейчас переходит на безденежные механизмы внутреннего управления, потоки ходят на базе чистого электронного учета. А для внешних расчетов она использует те же деньги. Поскольку внутри она их не использует, она их аккумулирует и использует вовне. Корпорации между собой пытаются договориться, чтобы взаимодействовать не через деньги, а через механизмы фондирования, то есть не зависеть и здесь, во взаимных расчетах, от финансовой аристократии. В общении с окружающим миром всё ещё приходится использовать деньги, что создает зависимость от финансовой аристократии и формирует те классовые противоречия, которые являются источником войны корпоратократии против финансовой аристократии
Так же себя начинает вести торговая аристократия – владельцы торговых сетей, которые все в большей и большей степени начинают эмитировать свои деньги, прежде всего для оптовых расчетов, все больше и больше начинают предлагать свои кредитные карты, то есть берут у своих покупателей беспроцентный, бесплатный кредит. В результате этих процессов зависимость корпоратократии и торговой аристократии от финансовой аристократии становится все меньшей. Основная тяжесть эксплуатации финансовой аристократией приходится на самые тупые круги, иждивенческие и прочие, в которых еще действует религия денег. Чем больше верхушка избавляется от религии денег, навязанной ей когда-то, тем в большей степени происходит закрепощение этой религией на низовке.
Процесс перехвата рычагов управления и избавления зависимости новых классов от финансовой аристократии и есть содержание классовой борьбы в процессе постиндустриального перехода.
Классовая борьба в России в геополитическом аспекте. Что происходит сегодня в мире с точки зрения научно-технического прогресса? Все страны в той или иной степени уже постиндустриальны. И мир разделяется на страны постиндустриального ядра и постиндустриальной периферии. Корпоратократия берет на себя миссию переформатирования постиндустриальной периферии в соответствии со своими интересами, но встречает на этом пути ярое сопротивление финансовой аристократии. Элиты стран постиндустриальной периферии, так называемые компрадоры, работают на финансовую аристократию. Они работают в противофазе тому, как работает корпоратократия. Если корпоратократия садится на какой-то ресурсный поток, то она делает этот ресурсный поток базой своей власти. Если компрадоры садятся на какой-то ресурсный поток, они начинают продавать этот ресурс за эмитированную кем-то валюту, превращая свой ресурсный поток в основу чужой власти, в основу власти того, кто эмитирует эту валюту. В результате происходит усиление финансовой аристократии. Она умирает медленнее, у неё появляются ресурсы для продолжения борьбы с корпоратократией. Мы видим эту ситуацию на протяжении последней четверти века.
Когда в России шла классовая борьба под названием Перестройка, было две коалиции политических сил. Была возглавляемая Горбачевым коалиция, ориентированная на сотрудничество с корпоратократией, на сотрудничество с прогрессивными мировыми силами. За ней стояла высокотехнологическая советская элита, технократия. Ей противостояла коалиция всякого рода реакционных сил, безответственная партноменклатура, криминал, нацисты разного толка. Эта коалиция была ориентирована на сотрудничество с финансовой аристократией. В результате известной схватки 91-93- го года победили те силы, которые ориентировались на финансовую аристократию. По советской традиции всё дерьмо льют на проигравшую сторону, обвиняя именно её в последствиях своих собственных действий. В 50-е те, кто организовывал репрессии 30-х, радостно приписали их Сталину и Берии, которые согласно документам занимались больше реабилитацией, а не репрессиями. Сегодня Кургинян и прочая братия льют дерьмо на Горбачева, хотя не Горбачев подписывал Беловежские соглашения, не Горбачев устраивал приватизацию, не Горбачев устраивал гайдаровскую инфляцию, не Горбачев приглашал Джефри Сакса, да и парламент расстреливал не Горбачёв. Это всё клевета. И заплатить за клевету на Горбачёва России придётся так же дорого, как СССР пришлось заплатить за хрущёвскую клевету на Сталина.
Как выглядело бы сотрудничество с мировой корпоратократией в случае победы политики Горбачёва, точнее «плана Андропова»? В планах прогрессисткой группы было превращение всех министерств, особенно высокотехнологических – а у СССР было много высокотехнологических министерств – в корпорации, которые были бы конкурентоспособны на мировом рынке. Этим корпорациям предполагалось придать в помощь определенные структуры советской разведки, чтобы они могли осуществлять защиту их конкурентных интересов на мировом рынке.
Кооперативное движение было задумано не для того чтобы отмывать деньги, как это делали ельцинисты, а для того, чтобы частная инициатива могла вести высокотехнологическую деятельность. Для этой же цели задумывались и ЦНТТМ. Была ориентация на японский образец, где основные инновации проводят маленькие конторы, или – как сейчас в Израиле – система, где маленькие инициативные фирмы проводят инновации, потом отдают их корпорациям. Инноваторы получают ресурсы на дальнейшее развитие, корпорации получают возможность разворачивать инновации. Переход к такой модели и был задуман в рамках той трансформации, которую сейчас называют «планом Андропова». Никакой приватизации национального достояния не предусматривалось – приватизации подлежали всякие магазины, предприятия лёгкой и пищевой промышленности, чтобы передать в частные руки обеспечение населения товарами народного потребления, разгрузив не справлявшееся с этим государство. Группа Горбачёва делала ставку на класс постиндустриальных производителей. Чтобы они могли получить свое представительство во власти, была создана демократическая система выборов в советы. Она была разработана так, чтобы постиндустриальные производители в первую очередь могли прорваться во власть в тех районах, где они были. И они тогда туда прорвались.
Эту политику Горбачёв не смог довести до логического завершения в силу своей слабости как политика, в силу непрочности коалиции, которая была вокруг него. Такое развитие событий, вполне реальное технологически, оказалось фантастикой в силу того, что против была та часть элиты, которая укоренена в народе, да и сам народ. Горбачев опирался на ту часть элиты, которая была укоренена в партии и, особенно, технократической системе управления производительными силами. Та часть элиты, которая укоренена в народе, была ближе к той модели, которая предлагала финансовая аристократия. Народ очень любил и любит доллар. Он верил и верит в него.
Россия в 1991-1995 годах выбрала полное подчинение религии денег. Сейчас вся Россия со всеми своими ресурсами является базой финансовой аристократии. Только за 2000-2012 годы из России было вывезено в США 800 млрд. долларов государственными структурами (вложены режимом в долговые расписки США) и 2500 млрд. долларов частными компрадорами (вложены в разные инструменты фиктивного капитала без приобретения материальных ресурсов). В силу этого финансовая аристократия получила огромные ресурсы. Получив Россию как свою базу, она смогла нанести контрудары новым подымающимся классам, прежде всего корпоратократии, и задержать процесс постиндустриального перехода, задержать техническое развитие.
В США это привело к очень сильному кризису, потому что финансовая аристократия смогла добиться расширения своей социальной базы, то есть паразитических классов. Корпоратократия оказалась в условиях, когда она вынуждена уже бороться против американского государства. Для корпоратократии очевидной проблемой является то, что сложилась достаточно широкая база паразитических классов, и сложилась она, прежде всего, за счет России, за счет выбора России, за счет того что Россия решила бросить все свои ресурсы на чашу весов мировой реакции, на чашу весов уходящего класса, и тем задержать постиндустриальный переход. Мировая корпоратократия не испытывает большой благодарности к России, русской элите и русскому народу, которые сделали в 1991-93 годах такой выбор. Если бы коалиция с мировой корпоратократией, к которой вел Горбачев, состоялась, то глобальный процесс постиндустриального перехода вполне мог бы произойти мирно. Процесс был возможен на основе классового компромисса, классового сотрудничества и постепенного перехода власти от корпоратократии к новым классам, к новым формам организации корпоративного общества, сетевого общества и т.д. Все это было погублено именно вот этим решением ельциноидов бросить всю мощь накопленных СССР ресурсов на поддержку мировой финансовой аристократии.
В результате этого предательства мировая корпоратократия к России не расположена. Она справедливо считает Россию основной базой реакции, и на сегодняшний день корпоратократия заинтересована эту базу уничтожить. Происходит это не от нелюбви к русскому народу, но от понимания, что без уничтожения России – ресурсной базы финансовой аристократии – сегодня невозможна окончательная победа корпоратократии как господствующего класса в глобальном масштабе, и даже в масштабе только Запада. Финансовая аристократия – это класс глобальный, и он сегодня опирается на Россию в такой же степени, как корпоратократия на Китай.
Ситуация в России подчиняется всем общим закономерностям постиндустриального перехода.
Заключительные рассуждения: о сближении Красного и Исламского проектов
Мы обсудили будущее России с точки зрения трех российских мыслителей. Практически все они единодушны в актуальности Красного проекта, но не входят в детали его реализации в текущем состоянии России. Хотя ответ следовало бы искать незамедлительно, ведь с точки зрения глобалистов – финансовой аристократии, правящей миром (как это представляет Stratfor), распад, фрагментация России неизбежна и произойдет уже в ближайшие годы.
Попробуем обсудить – есть ли какие-то предпосылки избежать исчезновения Российской Федерации. Перед тем вспомним текущие события в мире, текущее состояние основных мировых игроков.
1) В США приближаются президентские выборы и развернулась борьба (настоящая борьба, а не ее имитация, как в прежние периоды). Развернулась борьба между глобалистами, стремящимися сохранить и расширить сферу доллара, их представляет госпожа Клинтон, и изоляционистами – сторонниками оживления экономики США, их условно представляет миллиардер Трамп.
2) В России в верхних эшелонах власти происходит похожая борьба. Правительство и Банк России являются, по-видимому, сторонниками глобалистов и, следуя правилам МВФ (точнее ФРС), вкладывают заработанные экономикой России средства в экономику США, закупая американские ценные бумаги. Администрация же Президента и силовые ведомства укрепляют государственность России, пытаясь сохранить территорию и ее богатства российскому народу.
На наш взгляд, один из путей выхода из создавшегося положения указан в упомянутом выше прогнозе Stratfor:
«Америка на протяжении века была озабочена опасностью появления европейского гегемона, в особенности возможным союзом между Россией и Германией или покорением одной из этих стран другой. Такой союз более чем какой-либо другой имел бы возможность — при помощи немецкого капитала и технологий в сочетании с русскими ресурсами и живой силой — угрожать американским интересам. В Первую мировую, Вторую мировую и Холодную войны Америке удалось предотвратить его появление».
Выход очевиден: сочетание немецкого капитала и технологий с русскими ресурсами и живой силой может спасти и Россию, и Германию. Как его достичь? Против такого союза выступает не только Америка. В том же обзоре сказано:
«В Европе нет ни одной страны, которая заступилась бы за подобный союз. Например, Польша и Франция – решительные противники такого альянса. Союз между Германией и Россией вызвал бы в Европе страх и ужас».
Вспомним, что Stratfor озвучивает интересы правящей верхушки США. Но, как показывают дебаты будущих ее президентов, США не столь едина – видение будущего США кардинально различаются в среде корпоратократии финансистов. То же можно сказать и о Европе, точнее, о ее ядре, о старой Европе. Европейская аристократия не желает жить под диктатом США. В условиях предстоящей исламизации, а тем более – угрозы превращения ЕС в полуколонию США через Трансатлантическое партнерства между США и Евросоюзом ситуацию кардинально меняет. В этих условиях Старая Европа, ее аристократия, ее крупные корпорации начинают высказываться за сближение с Россией.
Создаются предпосылки для крайне оригинального решения – синтеза Красного и Исламского проектов.
Исламизация Европы и потенциальный уход от ссудного процента в финансовых делах не пугает население России, да и сам Красный проект в народе России находит все больше сторонников. Поэтому уместно напомнить слова Михаила Хазина: «Основной проблемой Исламского проекта, который явно рвется к контролю над Европой и ищет базовую страну для перехода к иерархической стадии – это полная невозможность отстроить на собственной базе современную технологическую структуру. А единственный случай в истории, когда технологическое общество было построено без использования ссудного процента – это СССР, то есть базовая страна «Красного» проекта».
Сегодня ключевым моментом является поиск нового механизма развития мира и нового языка, на котором это развитие можно описать. Из сказанного выше ясно, что сделать это можно только за пределами Западного мира.
Почему бы России не стать тем местом, где родится новая идея развития мира? Почему такая идея не может быть основана на синтезе Красного и Исламского проектов?
1 марта 2016 г. М.А. Шнепс-Шнеппе, дтн, проф., Вентспилская Высшая Школа, Латвия
