В конце 19-го века, в приволжских степях Саратовской губернии, в Камышинском уезде, в своем поместье жил — поживал помещик средней руки Федор Иванович Шпилько. Исправно вел хозяйство, растил детей, слава Богу их у него было четверо, да изредка выезжал в захолустный город Камышин, как говорится, на людей посмотреть, да себя показать…
В конце 19-го века, в приволжских степях Саратовской губернии, в Камышинском уезде, в своем поместье жил — поживал помещик средней руки Федор Иванович Шпилько. Исправно вел хозяйство, растил детей, слава Богу их у него было четверо, да изредка выезжал в захолустный город Камышин, как говорится, на людей посмотреть, да себя показать…
Год 1899-й для него оказался добрым — и на полях, и в семье. К осени собрали отменный урожай, а в сентябре пополнилось семейство: родилась младшенькая — Пелагея Федоровна. На радостях Федор Иванович привез из уезда, из банка — Поленьке на приданое — мешочек золотых червонцев. Не нам его судить — нравы тогда были не наши, «просвещенные», деньги предпочитали держать дома, да в золоте. А кто победнее — в серебре.
Поленька росла умницей и красавицей, была любимицей и дома, в поместье, и в округе. В 1915 году работников в поместье поубавилось — Мировая война. На замену появились в поместье работники-военнопленные. Однажды, «немец», как их здесь называли, недосмотрел за стадом коров — поели горчичное семя, которое готовилось на продажу. Одна корова пала. Виновный бросился в ноги Поленьке — защити, мол, от гнева барина. И она не побоялась отца — защитила, уговорила отца не отправлять молодого рассеянного немчика в Сибирь.
Потом пала монархия — свершилась революция. Поместье сожгли, имущество — растащили и поделили. Все, кроме монет — приданого Пелагеи Федоровны. Федор Иванович умер. Следы старших детей затерялись на полях гражданской войны, потом — в зарубежье. Пришла новая, суровая власть — рабоче-крестьянская. Один из новых хозяев жизни, молодой, в кожаной куртке, из непонятного и страшного департамента — ЧК — положил глаз на красивую и образованную барышню. В те годы история творилась быстро, а быт — еще быстрее. Молодые получили справку о заключении брака, но в силу чуждого власти социального происхождения молодой жены, муж получил приказ — ехать в далекий Туркестан, на борьбу с басмачеством. Местом службы молодому чекисту назначили город Хорог — на самой границе с Афганистаном.
Служба ему досталась самая опасная — разведка. Под видом геологов Михаил Белозеров и его боевые товарищи-чекисты в горах Таджикистана выявляли базы басмачей. Дальнейшее было делом Красной конницы. А в глинобитной мазанке Хорога «геолога» ждали жена и дочурка Валюша. Однажды геологи-чекисты ушли в разведку и не вернулись, пропали. Все дальнейшие многолетние поиски героев результатов не дали и судьба их до сего времени неизвестна. Но тогда, исходя из обстановки, руководство ЧК предположило, что группа могла попасть в плен и подвергнуться изощренным азиатским пыткам. Наймиты старой власти могли (а примеры такие были) вырезать семьи казненных, поэтому Пелагею Федоровну и Валюшу срочно эвакуировали в Ташкент и поселили в охраняемом квартале, где проживали семьи партийных, советских и военных работников. Приданое же — мешочек золотых николаевских червонцев — по-прежнему оставался у Пелагеи Федоровны.
По словам Пелагеи Федоровны эта сотня — другая золотых монет лучше всех и всего помогла ее семье пережить самые тяжелые годы нашей истории. Ибо, пенсия за мужа, его боевые награды были почетны, но не более. Людская память коротка, а память государства — еще короче, золото же — вечно.
В истории СССР были тяжелейшие периоды. Например, начало 30-х годов, когда в результате принудительной коллективизации во многих сельскохозяйственных регионах страны люди умирали от голода и отмечались даже случаи людоедства. Для имеющих же в собственности золото тогда были организованы торгсины — торговые синдикаты, в магазинах которых за золото можно было купить все необходимое для жизни. Пелагея Федоровна рассказывала, что за один золотой червонец в торгсине можно было отовариться основными продовольственными товарами — мукой, сахаром, растительным маслом, крупами, мясными и рыбными изделиями, которых средней семье хватало на пару месяцев, скромной, но сытой жизни. Или Великая Отечественная Война. Я лично слышал от блокадников Ленинграда, не нынешних, которые уже стары и многое подзабыли, что и в осажденном Ленинграде самыми желанными деньгами считались золотые монеты. Именно за золото проще всего можно было купить собственную жизнь, то есть хлеб, поскольку синонимом жизни был именно хлеб.
Золотые монеты в семье Пелагеи Федоровны постепенно тратились. Последнюю покупку на них сделала ее дочь — Валентина Михайловна. В начале 70-х годов прошлого века, с началом в стране кооперативного строительства, она купила кооперативную квартиру в самом центре столицы Советского Узбекистана. Когда чиновники от жилья узнали, что Валентина Михайловна может заплатить за квартиру золотом, их восторгу не было предела. Ей предложили на выбор квартиру в любом районе города, на любом этаже и любой площади. Разумеется, без всякой очереди.
…От приданого дочке мудрого русского помещика Федора Ивановича Шпилько к настоящему времени осталась всего одна золотая монета: червонец 900 пробы, 1899 года чеканки с портретом последнего русского императора. Ее получила на свою свадьбу его праправнучка. Она хорошо знает историю своей семьи в 4 поколениях, знает, что помогало ее прародителям выживать в самые трагические годы. Знает она и цену бумажным дензнакам — рублям, долларам и евро.
Поскриптум
За золотой червонец в 1899 году можно было купить хорошую корову. И сегодня корова в золоте стоит столько же.
Очень жаль, что история учит и учит нас всех, а мы такие плохие ученики.
