Италия в смертельном упадке, и никто его не остановит

На днях Римский оперный театр уволил весь свой оркестр и хор. Будучи финансируемым и управляемым государством, и в связи с этим подавленным долгами, оперный театр – как и многое другое в Италии – был территорией профсоюза, гарантирующего пожизненную занятость. Его почетный пожизненный директор, Риккардо Мути, так устал после шести лет сюрреализма работы «строго по правилам», что покинул свой пост.

25.10.2014

Автор: Николас Фаррелл (Nicholas Farrell)

На днях Римский оперный театр уволил весь свой оркестр и хор. Будучи финансируемым и управляемым государством, и в связи с этим подавленным долгами, оперный театр – как и многое другое в Италии – был территорией профсоюза, гарантирующего пожизненную занятость. Его почетный пожизненный директор, Риккардо Мути (Riccardo Muti), так устал после шести лет сюрреализма работы «строго по правилам», что покинул свой пост. Трудно винить его за это. Музыканты оперного театра – «учителя» — работают по 28 часов в неделю (почти половина этого времени уходит на «учебу», а получают годовую зарплату как за 16 месяцев работы, плюс абсурдные льготы вроде двойной оплаты за выступление под открытым небом, потому что там влажно, а посему опасно для здоровья. Тем не менее, летом Мути был вынужден дирижировать постановкой «Богемы» с одним-единственным пианистом, потому что остальные участники оркестра пошли на забастовку.

После увольнения Мути совет директоров оперного театра совершил нечто беспрецедентное: были уволены около 200 членов оркестра и хора в стране, где невозможно уволить никого с долгосрочным контрактом. Это был революционный поступок, если не осмелиться назвать его поступком «в духе Тэтчер». Если бы у кого-то хватило духу совершить нечто подобное во всем итальянском госсекторе. Но никто этого не сделает. Италия, похоже, обречена.

Недавняя паника на мировых фондовых рынках напомнила миру об уязвимости евро, а на этой неделе обозреватели в британской прессе занимались размышлениями о возможном финансовом крахе Франции. Едва ли кто-то возьмет на себя труд побеспокоиться насчет Италии, даже несмотря на то, что на прошлой неделе на ее биржах случился крупнейший обвал после Греции. Необратимый крах Италии – это предрешенный исход. Просто эта страна слишком похожа на инвалида.

Опыт Италии в европейском валютном союзе был особенно болезненным. Итальянцы перешли на евро, подобно лунатикам, едва ли проведя какие-либо серьезные обсуждения, и так жаждали вступить в союз, что приняли высокий уравнительный обменный курс с лирой. Цены на продукты первой необходимости, такие как сигареты, кофе и вино, за ночь выросли вдвое, тогда как зарплаты остались прежними – хотя в то время все еще было легко найти работу и занять денег. Но когда случился большой обвал, Италия, будучи заложником валютного союза без политического единства, была неспособна предпринять какие-либо действия по этому поводу, и даже не смогла прибегнуть к традиционному средству – девальвации валюты.

Единственный путь к восстановлению, разрешенный Брюсселем и Берлином – путь жестких экономических мер – оказался контрпродуктивным, потому что он был лишь поверхностным. Если жесткие меры должны стимулировать рост, их следует принимать по полной программе, что неизбежно приводит к ужасному страданию и риску массовых акций протеста. Ни один итальянский политик не способен этого вынести.

Однако Италия не может винить валютный союз во всех своих проблемах. Не евро вызвал катастрофу, но он лишил Италию средств для борьбы с ней и выявил ее фатальную структурную слабость.

Уровень безработицы среди молодежи здесь достигает 43% — это самый высокий из зарегистрированных показателей. Эта цифра не принимает в расчет черный рынок, который здесь настолько велик, что итальянское правительство теперь хочет включить определенные его сферы – проституцию, торговлю наркотиками и различную контрабанду —  в свои официальные показатели ВВП.  Его вклад считается достаточно весомым, чтобы вывести страну из третьей рецессии за шесть лет.

Следует помнить, что итальянские компании получают государственные деньги, чтобы платить сотрудникам за безделье и не увольнять их – в настоящее время примерно полмиллиона работников живут за счет того, что известно как «касса интеграции заработной платы» (cassa integrazione). Так что реальный уровень безработицы в Италии должен составлять не менее 15%, и это не считая всех тех, кто отказался от попыток найти работу. Всего 58% итальянцев трудоспособного возраста работают, в то время как средний показатель для развитого мира составляет 65%.

Даже если включить весь кокаин и бунга-бунга, то это не изменит того удивительного факта, что экономика Италии находится в стагнации с 2000 года. По факту, за последние пять лет она сократилась на 9,1%. Хуже того, в прошлом месяце она впала в дефляцию, а это то, чего все боятся больше всего – даже больше, чем гиперинфляции – и то, что привело к стагнации японской экономики на 20 лет.

С момента дефенестрации Сильвио Берлускони (Silvio Berlusconi) в ноябре 2011 года в результате скандала, связанного с оргиями, известными под названием «бунга-бунга», и ужасающей разницы между стоимостью итальянских и немецких облигаций, у Италии было три неизбранных премьер-министра.

Левого Маттео Ренци (Matteo Renzi), последнего из них, прозвали итальянским Тони Блэром (Tony Blair), потому что он заставил свою посткоммунистическую Демократическую партию забыть прошлое и обратиться к будущему. Сначала он обещал, что проведет все необходимые структурные реформы в течение 100 дней, но, конечно же, не провел их, а теперь он говорит, что ему нужно 1000 дней.

«Подрывник» (Ilrottamatore), как прозвали Ренци, только что протолкнул законопроект реформы на фоне большой помпы и даже потасовки в Сенате. Предполагается, что проект Ренци должен отменить мифическую Статью 18, из-за которой невозможно уволить кого-либо в компаниях, где работает меньше 15 человек. И все же если законопроект когда-нибудь станет законом, то, поскольку это Италия, его, несомненно, настолько смягчат, что к тому времени, когда он дойдет до статуса действующего законодательства, он потеряет всякий смысл. Профсоюзы пообещали «горячую осень» (‘

unautunnocaldo’), чтобы защитить свою самую ценную священную корову.

Все та же старая песня. Независимо от того, кто в Италии главный, это почти всегда пустозвон, что, сказать по справедливости, отчасти связано с тем, что избирательная система не позволяет избежать коалиционного правительства, а отчасти с тем, что конституция, из опасения возникновения диктатуры, предоставляет премьер-министру мало исполнительной власти.

Итальянское телевидение транслирует без рекламных вставок политические ток-шоу (большинство из них левого толка даже на каналах Берлускони), но все они также испытывают кризис: итальянцы, безнадежно разочарованные, больше не смотрят телевизор.  

Тем временем, государственный долг Италии продолжает расти по экспоненте. Теперь он достигает €2,2 трлн, что эквивалентно 135% ВВП – это третий в мире показатель после Японии и Греции. И чем больше дефляция в Италии, тем больше долг и его стоимость в реальном соотношении.

В Италии, как и во Франции, со времен Второй мировой войны господствовала философия дирижизма. Правительство действует как «крыша», деньги проникают во все  углы и закоулки экономики. Даже газеты субсидируются за счет государства, поэтому их так много.

Любой, кто работает в реальном частном секторе – семейных компаниях, которые принесли Италии славу по всему миру – страдает. В Италии самая большая «общая налоговая» нагрузка на предпринимателей в мире – 68%, по данным газеты Sole 24 Ore, затем идет Франция с 66%, в то время как в Британии она составляет всего 36%. Начать бизнес в Италии означает ввязаться в кафкианский бюрократический кошмар, а содержать его – еще хуже. Это также подразумевает необходимость отдавать государству не менее 50 центов на каждый евро, выплаченный сотрудникам. Прибавьте к этому систему правосудия, запутанную, политизированную и находящуюся в руках ужасных властей, и вы начнете понимать, почему ни одна здравомыслящая иностранная компания не создает штаб-квартиру в Италии.

Десять лет до прошлого года я работал комментатором в региональной газете La Voce di Romagna, но ушел после того как мой работодатель – даже получая приличные бюджетные деньги – не платил мне три месяца. Мне не полагалось пособие, потому что я был индивидуальным предпринимателем. Сотрудники с полноценными контрактами имеют право на пособие, но только в течение года или вроде того. Многим из моих коллег не платили до года. Хотя сейчас La Voce близка к банкротству и закрытию. Я бы не поставил и евро на то, что эти бывшие коллеги получат хоть что-то из тех денег, что им должны.

Но есть и другая Италия – финансируемая государством – где жизнь если и не райская, но все же неплохая, судя по всему – даже несмотря на то, что эти увольнения в Римском оперном театре вызвали небольшой всплеск беспокойства. Итальянские члены парламента являются самыми высокооплачиваемыми в цивилизованном мире, зарабатывая вдвое больше, чем британские. Парикмахеры в парламенте получают до €136,120 в год без вычета налогов. Все государственные служащие получают баснословную пенсию, приближенную к последней зарплате. Нетрудно представить ярость среднего сотрудника итальянского частного сектора, чье годовое жалование до вычета налогов составляет €18,000.

Фраза «нарочно не придумаешь» в полной мере соответствует позолоченному миру итальянского госслужащего, особенно в безнадежной Южной Италии (Меццоджиорно). В Сицилии, к примеру, работают 28,000 сотрудников службы охраны леса – больше, чем в Канаде – и 950 водителей скорой помощи, которым не на чем ездить.

Итальянское правительство, которое действительно имеет серьезные намерения, провело бы срочные и резкие сокращения не только в раздутом, паразитическом и коррумпированном госсекторе, но и также в налогообложении, затратах на оплату труда и бюрократии. И даже сейчас лишь Беппе Грилло (Beppe Grillo), современная комическая версия Бенито Муссолини (Benito Mussolini), и сепаратистская Лига Севера выступают за выход Италии из евро. Большинство итальянцев до сих пор не понимают: евро — это проблема, а не решение – то есть, если, конечно, они не примут реально жесткие экономические меры в крупном масштабе, а на это они пойдут только под дулом пистолета.

Италия, даже больше, чем Франция, является больным человеком Европы – и это также умирающий человек Европы. Итальянские женщины раньше имели больше детей, чем кто-либо в Европе. Нередко можно встретить стариков по имени Десимо (Десятый). Однако на протяжении десятилетий рождаемость в Италии оказывается в числе самых низких в мире, и если бы не иммиграция, население пошло бы на спад. Когда итальянские женщины отказываются заводить детей, это явный признак безнадежно больного общества.

Статья была впервые опубликована в печатной версии журнала The Spectator от 25 октября 2014 года

Сcылка >>

Сcылка >>