Самая первая статья о глобальных проектах. Была подготовлена в рамках переговоров с журналом «Эксперт», но не вызвала особого интереса…
Глобализация – процесс объективный. Ровно с того момента, когда первый человек взглянул на планету со стороны, масштаб воспринимаемого пространства стал равен земному шару. Однако, задолго до этого эпохального события заявленными целями властителей, владык и царствующих особ было распространение своего влияния до пределов вселенной, пусть, иногда, и с оговорками: вселенной обитаемой, или мира цивилизованного.
Тысячи людей снимались с насиженных мест, отправляясь в неведомые дали, преодолевали степи и моря, осваивали новые пространства. Только ли воля правителей была тому причиной? Разумеется, нет. Их вела вера в правильность избранного пути, надежда на осуществление задуманного и только в последнюю очередь доверие к вождям. Они были убеждены в необходимости реализации некоего, как сейчас принято говорить, проекта.
В книге братьев Стругацких «Пикник на обочине» есть потрясающая формула, которую могли бы записать на свои знамена все вдохновенные идеалисты: «Счастья для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным». Примерно так думали рядовые исполнители проектов, внедряя свою культуру и цивилизацию когда проповедью, а когда и поркой в массы сомневающихся. Если же им доводилось сталкиваться с представителями конкурирующих проектов, то убеждением и принуждением дело не ограничивалось – лилась кровь.
В этом смысле говорить о «глобализации» в единственном числе не совсем верно – глобализаций много, как минимум – несколько. Другое дело, что в современной западной (или ориентированной на Запад) культуре, под «глобализацией», понимается только одна из них – как нетрудно догадаться, та, которая происходит руководством именно «западного» проекта. Да и то, больше имеется в виду экономическая часть этого процесса, которую следовало бы назвать, скорее, системой мирового разделения труда, построенной на долларе США.
Несмотря на все достижения прогресса на нашей маленькой голубой планете по-прежнему конкурируют глобальные проекты, и предпринимаются деятельные попытки раздвинуть их до размеров обитаемой вселенной. Однако носителей проектов значительно меньше, чем стран и даже регионов. Африка, например, сегодня явно не считается таковой и никому не нужна. Есть подозрение, что современная Россия также не входит в ойкумену. Примечательно, что основоположник марксизма называл Россию псевдоцивилизацией. Это, собственно, есть лучшее доказательство того, что Россия в тот период, когда о ней говорил Маркс, уже была самостоятельным глобальным проектом.
Что есть глобальный проект?
Само это словосочетание содержит, казалось бы, внутреннее противоречие. Идея глобальности ментально отсылает нас к объективным закономерностям, действующим помимо воли человека, в то время как проект представляется неким конструктом, следствием усилия разума и воли. Так оно и есть. Все дело в механизмах реализации.
Основой любого глобального проекта является надмирная идея, выходящая далеко за пределы видимого и ощущаемого пространства. Мало того, изначально подобная надмирная идея должна быть заявлена как Истина для всех, на все времена и без альтернатив. Однако одного этого совершенно недостаточно. Для того, чтобы массы людей, вдохновившись идеей, занялись ее воплощением во всемирном масштабе, необходимо эту идею операционализировать, то есть перевести в политическое измерение, в котором, собственно, и реализуются любые идеи.
Оговоримся сразу: теологические аспекты рассматриваться не будут, поскольку это предполагает ответ на вопрос «почему». Нас в данном случае надмирная идея интересует лишь в аспекте ее операционализации, превращения в программу действий для миллионов вдохновленных людей, то есть ответ на вопрос «как». В конечном итоге про надмирную идею можно вообще не говорить, что не означает, будто ее нет. Идея все равно присутствует, будучи отпечатанной в миллионах культурных кодов, которые в совокупности и составляют образ жизни. Нетрудно заметить, что за историю человечества таких комбинаций возникло не так уж много, причем в нашей стране более или менее известна история всего-навсего трех проектов: Христианства (которое уже давно распалось на несколько проектов), Ислама и Коммунизма. Некоторое представление есть о проекте еврейском – который был родоначальником всех трех предыдущих, но продолжается в самостоятельном виде до сих пор. Уже о буддистском проекте мы не знаем практически ничего. Впрочем, у одного из этих проектов есть недостаток: назвать коммунизм надмирной идеей нельзя: у него напрочь отсутствует мистическая составляющая. А без нее надолго вдохновить массы не получается, как показала недавняя практика. Тем не менее, опосредованно, через идею справедливости (ведь справедливость – это не когда всем поровну, а когда всем по заслугам), а также через заявленную «строгую научность» коммунизм тоже приобретает статус объективной закономерности. Недаром его иногда определяют, как «Красная вера».
Итак, идея имеется. Предположим, сложился и круг сторонников идеи. Для ее операционализации в принципе нужно сделать две вещи: привлечь на свою сторону элиты и внедрить ее в народ, сделать ее основой образа жизни. С элитами более или менее понятно – народ перекодировать сложнее. Для этого можно наложить ритуал на привычные ритмы жизни (демонстрация трудящихся вместо крестного хода), или подставить новые праздники вместо старых (Рождество вместо Сатурналий). Когда народ становится умнее и образованнее – усиливается пропаганда, делаются доступными основополагающие книги (например, перевод Писания на живые языки). К упорствующим в несогласии применяется насилие. Через несколько поколений культурные коды делаются устойчивыми, а значит можно двигаться дальше, например, к соседям, хотя географическая близость для глобальных проектов – отнюдь не главное.
Стадии роста
Разумеется, в каждом из проектов имеются свои особенности. Однако все они с неумолимой неизбежностью проходят определенные стадии. Любой проект начинается как сетевой. Образуются и умножаются ячейки сторонников идеи, совершенствуются ритуалы, формулируются правила поведения и взаимодействия. Пока что ячейки не связаны отношениями подчинения. Они договариваются по принципиальным вопросам, но действуют самостоятельно. Как только численность сторонников становится существенной, неизбежно формулируется политическая составляющая. Иначе нельзя: необходимо постулировать правила общежития, определить систему управления, назвать друзей и врагов. Коль скоро идея надмирна, то политические правила должны быть всемирными. Иными словами глобальный проект должен в каждый момент времени каждому социальному слою давать ответ на вопросы: зачем жить и как жить.
Далее, для успешного развертывания, глобальный проект должен утвердиться в опорной стране. Она должна быть крупной, мощной в экономическом и военном отношении. Только сильная страна, являясь признанным лидером проекта, может удержать прочие государства от беспрерывных конфликтов между собой и обеспечить присоединение к проекту все новых и новых участников. С этого момента глобальный проект становится иерархическим, управляемым из единого центра и откровенно экспансионистским. Таким образом, между Идеей, как источником вечной мудрости и вместилищем незыблемых догматов с одной стороны, и политической практикой – с другой, должен возникнуть буфер, содержащий три вещи: миф (упрощенное и операционализированное отражение Идеи), правила и нормы. Идея не может быть приспособлена к потребностям жизни, миф может. В качестве примера можно привести возникновение Западного (протестантского) глобального проекта. Когда жизнь потребовала разрушения Католического проекта основанного на феодальном натуральном хозяйстве, возникла Реформация. Адресатом ее была свободная личность, самостоятельно и ответственно принимающая решения. Весь этот процесс, скорее всего, был запущен резким обесценением золота в XVI веке, разрушившим существующую уже много столетий Единую меру стоимости. Это, в свою очередь, потребовало снятия запрета на ростовщичество, содержащегося в христианской Идее. Он, разумеется, не мог быть отменен в догматике, но был снят в мифе о протестантской этике.
Примерами тому могут служить, прежде всего, США – опорная страна и лидер пока успешного западного (протестантского) проекта, Византия-Россия-СССР – опорная страна и лидер, соответственно, восточно-христианского, а затем коммунистического проекта, закрытого собственными элитами. Католический проект остался недостроенным, несмотря на множество попыток, зачастую успешных (империя Карла Великого).
Наверное, в нем было слишком много идеализма, а победила корысть, то есть деньги. Исламский – откатился под ударами Запада, во многом из-за жесткого запрета на использование ссудного процента, затем умело пользовался противостоянием западного и красного проектов, разыгрывая обе стороны, а сейчас пребывает на сетевой стадии, подыскивая опорную страну. Китай, как ни парадоксально, не может рассматриваться как опорная страна для глобального проекта, поскольку не имеет в своем распоряжении надмирной идеи, как, впрочем, и Индия. Чужие идеи они не воспримут, слишком сильны собственные культурные коды, но и свои не распространят за неимением таковых.
Со временем миф ослабевает, вследствие чего слабеет дух носителей мифа, портится мораль, все чаще допускаются послабления в нормах и правилах, а, значит, как опорная страна, так и весь проект в целом клонится к упадку. С этого момента опорная страна вынуждена вести себя как империя, или квази-империя. Признать проблемы правящие элиты не в состоянии – иначе они лишаются легитимации, принять решительные меры не могут – слишком сильно нужно менять правила игры. Для поддержания статус-кво приходится все чаще и все масштабнее применять насилие как вовне, так и внутри. При внимательном рассмотрении переход на имперскую стадию можно точно датировать.
США, в свою очередь, перешли в имперскую стадию с 11.09.2001, после атаки на башни-близнецы, отреагировав на событие введением жандармских институтов внутри страны и бессмысленным насилием против своих собственных проектных наработок, то есть против руководства Ирака. Сделав это, они мгновенно перестали быть общепринятыми лидерами проекта, о чем свидетельствует жесткий конфликт с важнейшими партнерами в Европе: Германией и Францией. Теория показывает: развязка не за горами. Проблема осложняется тем, что национальная валюта США – доллар, выполняет в настоящее время функцию единой меры стоимости. Не нужно быть специалистом, чтобы увидеть: стабильность доллара, как ЕМС, обеспечивается слишком большим количеством фиктивных факторов – договоренностями, обычаем, привычками, виртуальными величинами в финансовых активах и т.п. Система стала слишком сложной, чтобы быть стабильной. Однако замены ей пока нет. Когда мир в XVI веке переходил с золота на деньги (капитал), имелся восходящий глобальный проект – протестантский. Сейчас восходящий проект тоже есть, но капитал как таковой его категорически его не интересуют.Есть основания считать, что И.В.Сталин в 1943 году постепенно начал сворачивать собственно коммунистический проект, осторожно переводя его в имперскую стадию и все более «национализируя». Но добило коммунистический проект не это, а тезис о возможности мирного сосуществования государств с различным общественным строем. С этого момента проект превратился в игру с нулевой суммой, а СССР начал утрачивать лидерство. Как результат, с 1968 года, с момента вторжения в Чехословакию, СССР окончательно перешел в имперскую стадию и крах, хотя бы по причине недееспособности элит, стал лишь вопросом времени.
Россия, снова Россия
России не привыкать быть проектной страной. Собственно, ни в каком ином качестве она и не существовала. В силу своих размеров и возможностей она в состоянии сформулировать свои интересы, только если будет являть собой ядро глобального проекта. В противном случае участь ее незавидна – невозможно постулировать целесообразность проживания на столь обширной территории столь незначительного населения. Население, в свою очередь, не имея вразумительных целей своего существования, будет либо спиваться, либо присматриваться к реальным силам, предлагающим содержательные программы.
Пока что Россия заигрывает с Западом, повинуясь эмоциональному настрою своей элиты, выросшей в комплексе гипнотического восторга перед блеском Елисейских полей, Пикадилли и Манхэттена. Политический класс России, несмотря на то, что после падения коммунизма прошло достаточно времени, постарался не сделать окончательного выбора, застряв между советской крепостью и правовым государством. Так легче править, так остается свобода маневра, простор для манипуляции. Но могут быть неожиданности.
В западном проекте России – нет (см. высказывание Маркса в начале статьи). Зато, Россия есть в исламском проекте. Как правило, в ответ на такое предположение раздаются скептические выкрики, никогда, мол, с чего бы и т.п. Ответ прост.
Россия никогда не жила в стремлении к наживе, столь естественном и приемлемом для Запада. В СССР, если кто помнит, понятия ссудного процента фактически не существовало. В Исламе – тоже. В России еще живы понятия справедливости, унаследованные, если угодно, от социализма. У традиционных исламских стран нет чутья и склонности к технологиям и военной игре. В России – есть. Демография такова, что в славянских семьях – один ребенок, в мусульманских – четыре. Как вы думаете, есть здесь поле для выстраивания проекта? В качестве подсказки приведем следующее: опросы показывают, что значительная доля русских женщин считают престижным брак с мусульманами. Наверное, устали от славянского пьянства и безалаберности.Россия в настоящее время – идейная пустыня. У нее нет своего мифа. Стояние со свечками на Рождество и присутствие православного духовенства на официальных мероприятиях ничего не добавляет и не изменяет. У ислама, правда, тоже нет своего мифа и это его самое слабое место. Особенность мусульманской религии состоит в том, что в ее основополагающих книгах содержится не только догматика, но и правила и нормы (на равных правах с догматикой), в том числе властные. Есть, однако, явные признаки того, что ислам вдумчиво работает над политическим измерением, над своим мифом.
Коммунистический проект был сдан на милость победителя, но не умер. В конце концов, никто не доказал, что он менее эффективен, чем свободный рынок, которого нет уже и на Западе. Если социалистический проект приобретет мистическую составляющую, например, в виде политического исламского мифа, вполне возможен его рестарт. Особенно актуальной эта ситуация станет в случае разрушения мировой системы разделения труда в связи с существенным падением доллара. Собственно, привести аналогии достаточно сложно. XVI век слишком далеко, а после него экономических кризисов сравнимого масштаба, с существенным изменением ЕМС, просто не было.
Матрица
Есть, правда, еще одно обстоятельство. Вторая половина ХХ века прошла относительно спокойно, без неописуемых потрясений, типичных для его первой половины. Причина этого, как ни покажется странным, состоит в том, что действующих глобальных проектов в это время было три: Западный, Красный и (затаившийся) Исламский. Два проекта неминуемо сталкиваются, три – балансируют между собой. Если сейчас основная игра пошла между Западным и Исламским проектами, то не будет ли вынужден Китай сформулировать свой глобальный проект, хотя и не готов к этому? Игра продолжается.Какой глобальный проект будет следующим? И какую роль во всем этом сыграет Россия?
