Текст о мировой финансовой реформе "на злобу дня", написана для fintimes.ru, где и была опубликована. На днях в Вашингтоне меняли пропорции в уставном капитале Мирового банка. Министр финансов России Кудрин представил как свое «выдающееся» достижение оставление квоты России (которая меньше 3%), что лично у меня вызвало недоумение: какое эта квота имеет отношение к реальности, какие у нас есть возможности ее использовать? Впрочем, у каждой Марфушки свои игрушки, не исключено, что квота очень важна Кудрину, поскольку повышает его личный статус (о чем чуть ниже). Вторым обстоятельством этого передела стало увеличение доли стран БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай), однако их совокупная доля до 50% не дошла, так что страны G7 (США, Великобритания, Германия, Япония, Япония, Франция и Канада) продолжают играть основополагающую роль в этом институте. Впрочем, сам термин БРИК был предложен в свое время банком ГолдманСакс (GS), который в последние недели получил широкую известность в связи с обвинениями в финансовом мошенничестве, которые ему были предъявлены регулирующими органами разных стран, в том числе и США. И, по мнению известного американского диссидента Линдона Ляруша, сделано это было специально для того, чтобы контролируемыми мировой финансовой элитой (видным представителем которой является GS) финансовые власти России и Бразилии «разбавили» куда более сильные и, главное, независимые, финансовые «команды» Индии и Китая. Но главным, естественно, стал вопрос об увеличении доли Китая в уставном капитале Мирового банка. И вопрос этот стоит не просто так. Китай сегодня стал крупнейшей экспортной экономикой мира (обогнав недавно Германию), темпы его роста уже давно превышают темпы роста всех остальных развитых стран, да и его ВВП, если его считать по паритету покупательной способности, уже должен был превысить ВВП США, если бы те же МВФ и Мировой банк несколько лет назад не изменили методики расчетов. Всем уже давно понятно, что Китай, что называется «имеет право». Но право это еще нужно завоевать. Те же США постоянно «наезжают» на китайское руководство, требуя ревальвировать юань, поскольку его заниженный курс, якобы, создает для Китая «необоснованные» преференции. Отметим, что та потенциальная разница в доходах, которая образуется за счет низкой себестоимости производства в Китае и продажной ценой в США, по большей части, достается как раз американским посредникам (Китай непосредственно в США не торгует). По этой причине, повышение курса юаня, то есть увеличение себестоимости производства в Китая, выраженное в долларах, приведет лишь к падению доходов американских корпораций, но об этом монетарные денежные власти США как-то не догадываются. В любом случае, роль Китая все время растет и многим это активно не нравится, хотя идти на уступки все-таки приходится. А подоплека всех этих событий находится собственно внутри США. Дело тут в том, что последние 30 лет, после реформ Рейгана, которые резко ослабили контроль над деятельностью финансового сектора и разрешили безудержное кредитование, была сформирована система, в которой кредит находится уже по обе стороны цепочки производитель-потребитель. И, как следствие, все эти годы потребление, а с ним и американская, и мировая экономики росли. Но тот механизм, который обеспечивал непрерывный рост кредитования, основанный на снижении стоимости кредита, рано или поздно должен был закончить свое действие. Он и закончил – начался кризис. Все бы ничего, кризис он для всех кризис, но финансовый сектор экономики максимально выгодно для себя использовал этот период и резко увеличил ту долю «общественного пирога», который он перераспределял в свою пользу. Только доля финансового сектора в прибылях корпорация за последние 30 лет выросла раза в два: с 25% до 50%. А если еще учесть, что до середины ХХ века эта доля вообще не превышала 10%, то становится понятно, что финансистам есть что терять. Собственно, в самих США конфликт по вопросу о роли финансового сектора активно идет уже несколько месяцев и, как это обычно и бывает, начинает активно переходить на личности. Грубо говоря, Обама обвиняет банкиров в том, что они «жирные коты», обирают общество, которое их спасло осенью 2008, и, в общем, «должны делиться». И он, Обама, от имени общества, заставит их это сделать. Банки, в свою очередь, намекают Обаме, что если бы не они, то откуда бы общество про него, про Обаму бы узнало, и объясняют, что не могут кредитовать тех, кто не в состоянии отдать кредиты, делая вид, что не понимают, что речь идет о кредитах, а не о прибылях …И на этом фоне продвигается реформа финансового сектора, которая, по сути, восстанавливает некоторые ограничения на финансовый сектор, который был снят Рейганом и Клинтоном. Все бы ничего, но дальше страшной угрозой нависает аналогичная угроза реформирования и мировых финансов. Некоторые страны, впрочем, против нее выступают (например, тот же министр финансов России говорит о том, что добавочные налоги на банки не нужны, как тут не вспомнить рассуждения Ларуша, приведенные чуть выше), но, в целом, «собака лает, караван идет». И вот здесь мировой финансовой элите позарез нужно, чтобы в обсуждение этих реформ было как можно меньше людей, которые бы не являлись бенефициарами их финансовых схем. Вот тут-то и играет свою роль Китай. Можно много спорить о его нынешних возможностях, но одно очевидно: китайские государственные чиновники и эксперты, которые принимают участие в обсуждении всех вопросов в рамках Мирового банка, МВФ, G20 и так далее, уж точно не будут принимать во внимание интересы мировой финансовой элиты. И могут при этом сказать такое … То, что в рамках нынешнего «западного» истеблишмента есть категорическое табу. Например, обнародовать приведенные выше рассуждения о роли финансового сектора в перераспределении прибыли, образующейся в американской и мировой экономике… И тут каждый голос на счету, так что становится понятно, из-за чего был сыр-бор в Вашингтоне. И понятно, чему радуется Кудрин: он доказал не кому-то, а самой мировой финансовой элите, что является ее достойным защитником!
28 апреля 2010 года
