Анализ Форума 2020 от Михаила Делягина. «Стерилизаторы», «инноваторы» и реалисты
Глобальным кризисом наконец-то озаботились «партия власти» и Торгово-промышленная Палата России. Они провели заседание экономической секции форума «Стратегия-2020», посвященное этой теме. Как натужный оптимизм официальной пропаганды, так и непонимание официальными экономистами сути идущих процессов проявилось в бодряческом лозунге «Кризис как развитие». Однако реанимация данного форума (прошлое, первое заседание состоялось почти год назад, в апреле 2008 года — накануне съезда «Единой России») и приглашение на него критиков путинской экономической политики — по иронии судьбы, четырех Михаилов: Хазина, Леонтьева, Юрьева и Ершова свидетельствовали об отчаянии и растерянности «властной вертикали».
В результате заседание показало три основные течения современной экономической мысли:
— либеральный фундаментализм, ориентированный, как в 90-е годы, на ужесточение финансовой политики любой ценой,
— инновационная маниловщина, заключающаяся в рассказывании сказок о слепо копируемой у Запада инновационной экономике;
— реализм, разъясняющий характер и причины современного кризиса и имеющий ясные рецепты выхода из него, неприемлемые для путинского государства по политическим причинам.
Наиболее интересной деталью обсуждения стало участие в нем Владислава Суркова. Мозг Старой площади в своем выступлении решительно отмежевался от либеральных фундаменталистов. Многократно подчеркнув и преувеличив свою экономическую неграмотность и указав на недопустимость расточительства, он, тем не менее, совершенно недвусмысленно заявил, что догмы либерального фундаментализма, в том числе его ориентация на стерилизацию денежной массы, — блокируют развитие и потому неприемлемы. По крайней мере, на словах Сурков объявил войну либеральным фундаменталистам, назвав «жалкой» их цель накопления денег на «черный день» и резюмировав свое выступление словами «партия стерилизаторов не должна победить».
Понятно, что он хочет застраховаться от попадания под удар силового клана, направленный против Кудрина. Понятно, что в правящей клептократии идет кастинг на роль «козла отпущения», и Сурков предусмотрительно дистанцируется от вероятных кандидатов из числа либеральных фундаменталистов. Однако ясно и иное: бесплодность этого течения и его разрушительный догматизм, превратившись в реальную опасность для государства, начинают всё больше раздражать его наиболее умных и прозорливых адептов, приближающихся к пониманию того, что Кудрин и Игнатьев представляют для власти российской клептократии неизмеримо большую угрозу, чем Каспаров и Лимонов.
«СТЕРИЛИЗАТОРЫ»: ОНИ НИЧЕГО НЕ ЗАБЫЛИ И НИЧЕМУ НЕ НАУЧИЛИСЬ
Заседание открыл председательствующий на нем президент «профсоюза олигархов» — РСПП — Шохин. Этот бывший министр правительства Гайдара прославился в начале кризиса предложением отменить двухмесячное выходное пособие для увольняемых по сокращению и получил на следующий же день после этого орден «За заслуги перед Отечеством».
Нудно и неточно рассказав о кризисе (и чистосердечно признав крах всей официальной экономической мысли, которая в апреле 2008 года занималась вопросом выхода России на пятое место в мире по объему ВВП), Шохин старательно поискал в кризисе позитивные стороны вроде ухода с рынка неконкурентоспособных компаний. При этом он выразил несогласие с Грефом, который всласть поиздевался над официальным лозунгом «Кризис — это возможность» (мол, если ваш автомобиль на полном ходу врезался в столб, вся ваша возможность — валяться на больничной койке), и выразил вечную для либералов надежду на приход в Россию стратегических иностранных инвесторов.
Выступивший за ним Вьюгин продемонстрировал потрясающую ограниченность, назвав сутью кризиса и основной проблемой России «бегство капитала от разрушающихся под давлением долгов компаний». Вьюгин считает выходом из кризиса привлечение в Россию иностранного капитала при помощи внешних займов и подчинения финансовой политики интересам «понятности и прозрачности» для внешних кредиторов, то есть, по сути, требованиям МВФ.
Интересы внешних кредиторов требуют превышения экспорта над импортом и «отказа от обязательств по уровню курса рубля», то есть девальвации. Чтобы она не была слишком большой, надо ужесточить финансовую политику, предельно сжав финансирование банков и экономики.
Понятно, что проповедуемый Вьюгиным возврат в 90-е годы не может привести ни к какому иному результату, кроме полученной его единомышленниками в 1998 году катастрофы.
Выступления либеральных фундаменталистов в полной мере обнажили убожество официальной, то есть либеральной «экономической теории». Это проявилось даже формально: если Михаил Хазин и Михаил Леонтьев вынужденно перебирали время, и председательствующий Шохин прерывал и ограничивал их, то представителям официальной точки зрения просто нечего было сказать, и они часто заканчивали выступления до исчерпания лимита времени.
СКАЗКИ «ИННОВАТОРОВ»
Заместитель министра экономики РФ, бывший сотрудник Дворковича Воскресенский заявил, что «концепция-2020» предусматривает качественное изменение страны за 12 лет, и пересматривать этот подход не следует. Лозунг инновационной экономики, по его мнению, означает не развитие высокотехнологичных отраслей, но открытие общества ко всему новому и к новым технологиям не только в производстве, но и во всех сферах общественной жизни. При этом вопрос о нужности и полезности «новых» технологий Воскресенским в принципе не рассматривался; судя по всему, любая новизна по определению кажется ему благом.
Он справедливо указал, что сводить действия государства только к обеспечению макроэкономической стабильности — значит, «хоронить все», а также признал системный характер современного кризиса и связанное с этим отсутствие у официальных экономистов рецептов выхода из него. Однако тут же назвал в качестве сути «инновационной экономики» на ближайшие годы рост энергоэффективности (на практике достигаемый, как известно, подрывом конкурентоспособности российской экономики при помощи безумного взвинчивания цен энергоносителей).
Главный редактор «Русского Форбса» Максим Кашулинский призвал «защищать предпринимателей как население», обеспечивать неприкосновенность частной собственности и развитие конкуренции. По его мнению, необходимо делать экономику привлекательной для инвесторов, создавая «все условия для предпринимателей». Эти универсальные вневременные мантры объективно обусловлены положением Кашулинского и аудиторией его журнала, но какое отношение они имеют к обсуждавшейся теме, так и осталось загадкой.
Председатель Ассоциации российских банков Г.Тосунян посетовал на то, что все решения принимаются правительством и Банком России кулуарно, на «замкнутых совещаниях», что не дает бизнесу получить жизненно необходимые ему ориентиры.
Он отметил, что намерение ослабить спекулятивную атаку на рубль повышением ставки кредитования бессмысленно в силу высокого уровня доходов валютных спекулянтов и бьет лишь по банковской системе как таковой, и высказался за снижение процентной ставки и расширение круга банков, получающих государственную поддержку.
ДИАГНОЗ РЕАЛИСТОВ
Михаил Юрьев указал на необоснованность полной открытости экономики и на необходимость ограничение движения спекулятивных капиталов.
Он отметил, что инновационная американская экономика на 90% представляет собой иллюзию и просто не может существовать там, «где деньги не рисуют» и где нет «избытка бесплатных денег».
Михаил Леонтьев, поставив жирный крест на завываниях официальной пропаганды о «величии» путинской России, «поднимающейся с колен», справедливо указал, что главной проблемой нашей страны является абсолютная зависимость как страны, так и «убогих» экономистов от американской политики, причем зависимость не финансовая, но интеллектуальная.
Указав на масштабы надутого в экономике США финансового «пузыря» (в 1929 году разрыв между фондовым рынком и ВВП США составлял 20%, а в начале нынешнего кризиса — 300 раз), Леонтьев справедливо подчеркнул системный, а не цикличный характер современного кризиса. В нем погибает вся система, основанная на паразитизме и лишенная сдерживающей силы в результате крушения СССР, — и, погибая, эта система в попытке самосохранения может прибегнуть к целой серии войн, особо опасных сейчас, когда у российской армии «нет ничего, кроме боевого духа».
Михаил Леонтьев указал на то, что различные страны будут выходить из системного кризиса не все вместе, а поодиночке, и Россия сможет это сделать, лишь если создаст собственную модель развития, не заимствованную у развитых стран, в разной степени паразитирующих на эмиссии доллара.
Михаил Хазин, задолго предвидевший современный кризис, подчеркнул, что российский кризис имеет очень слабое отношение к мировому: мировой кризис вызван избытком капитала, российский — жесточайшим его недостатком. Российское государство целенаправленно отказывалось от создания системы кредитования экономики, в результате чего доля кредита в ВВП в 90-е годы была ниже нормы в 20 раз, в 2000-е — в 5-6 раз.
Отметив, что российские денежные власти не называют никаких содержательных целей своей политики, Михаил Хазин предложил сделать ее главной целью, через призму которой будут рассматриваться все конкретные меры, повышение рентабельности российской экономики.
Михаил Ершов указал, что Запад, требуя снижения роли государства, при необходимости мгновенно меняет подходы и обеспечивает его необходимое усиление. Он напомнил, что еще летом 2007 года, когда кризис в США еще не перешел в открытую форму, был создан комитет по иностранным инвестициям, регулирующий привлечение иностранных инвестиций в США. Из 9 его постоянных членов 5 не были экономистами: министр обороны, госсекретарь, генпрокурор, министр национальной безопасности и глава разведывательного сообщества.
По мнению Ершова, в сегодняшних правилах игры, созданных в России, единственный не решенный вопрос — это вопрос о скорости девальвации, которая не соответствует национальным интересам. Он подчеркнул необходимость изменения этих правил игры при помощи внятных и однозначных сигналов деловому сообществу, в том числе и при помощи укрепления валютного регулирования.
СТРАТЕГИЯ МОДЕРНИЗАЦИИ
В силу формата мероприятия и вынужденной реакции на многочисленные благоглупости представители реалистического подхода просто не успели описать стратегию модернизации, единственно способную вывести Россию из кризиса и обеспечить ее устойчивый прогресс даже в самых неблагоприятных внешних условиях.
В этом нет ничего страшного, потому что она, с одной стороны, проста и самоочевидна, а с другой — неприемлема для правящей клептократии, представители которой органически не способны взяться за ее реализацию, даже если бы они услышали самое аргументированное ее изложение.
Ее суть проста и отражает основной принцип политики выхода из экономической депрессии: замена государственным спросом недостающего коммерческого спроса.
Либеральные фундаменталисты успешно внедрили в общественное сознание ложное представление о том, что любое увеличение государственных расходов — и тем более их увеличение за счет эмиссии — обязательно усиливает инфляцию. Между тем, если увеличение госрасходов всего лишь восполняет сжатие коммерческого спроса, роста денежной массы как такового не происходит — и, соответственно, при прочих равных условиях отсутствуют причины ускорения инфляции. Более того: даже значительное увеличение денежной массы не ускоряет инфляцию (как это было, например, в первой половине 2000-х годов), если сопровождается впитыванием эмитируемых денег новыми проектами, расширением емкости рынков (например, фондового) и сферы применения национальной валюты (например, в силу усиления валютного регулирования) или замедлением обращения денег (из-за роста склонности граждан к сбережению).
Поэтому эмиссия денег на реализацию крупных экономически оправданных проектов, в том числе связанных с модернизацией, в обычных условиях не ведет к ускорению инфляции.
Чтобы создать в России эти «обычные условия», надо ограничить исключительно высокие коррупцию и монополизм.
Ничего сложного в этом нет: было бы желание.
Как показывает опыт развитых стран (в первую очередь Италии и США), ключевой механизм ограничения коррупции — освобождение от ответственности взяткодателя в случае его активного сотрудничества со следствием. Ведь «правила игры» создает чиновник-взяткополучатель, в ряде случаев вынуждая бизнесменов выбирать между взяткой и уходом из бизнеса, то есть социальным самоубийством.
Вторая необходимая мера — конфискация активов, в том числе полученных законным путем, участников организованной преступности (частным случаем которой является коррупция), не сотрудничающих со следствием. При этом речь идет не о личных вещах или жилище, но лишь о тех активах, которые могут использоваться как инструмент влияния на общество. Это правило позволяет быстро уничтожить экономическую базу организованной преступности, в том числе коррупции.
Антимонопольное же регулирование должно опираться на прозрачность структуры цены: всякое предприятие, подозреваемое в злоупотреблении монопольным положением, должно объяснить, из чего складывается цена ее продукции, и при завышении этой цены — понизить ее. При этом в случае резких колебаний цен регулирующий орган должен иметь право сначала возвращать цену на прежний уровень, а уже потом выяснять, было ли оправданным ее изменение (так как расследование способно занять годы, в течение которых экономике может быть нанесен невосполнимый ущерб).
Ограничивая коррупцию и произвол монополий, можно будет без инфляционных опасений замещать государственным спросом сжимающийся коммерческий спрос. При этом государство, давая экономике жизненно необходимые ей деньги, сможет трансформировать ее по своему усмотрению.
В частности, необходимо ввести жесткий контроль за госпомощью: помощь по самой своей природе является нерыночным инструментом, и поэтому, предоставляя ее, государство вправе требовать от ее получателей выполнения нерыночных же условий. Как минимум необходимо восстановить валютный контроль образца 2001 года, запретить всем получателям госпомощи любые спекулятивные операции, в том числе за счет собственных средств (иначе госпомощь станет просто залоговым ресурсом для привлечения средств под валютные спекуляции), установить предельную маржу в 2% для банков, кредитующих реальный сектор государственными деньгами (сейчас, по словам председателя Ассоциации российских банков Г.Тосуняна, маржа составляет 8%).
Наконец, не стоит забывать, что производить имеет смысл лишь то, что можно продать: иначе производство превратится в форму социальной помощи, и экономика быстро умрет по памятному принципу «мы делаем вид, что работаем, а они делают вид, что нам платят». А поскольку все, что производит путинская Россия, Китай производит дешевле (а в целом ряде случаев еще и лучше), на время модернизации нам придется отгородиться от дешевого китайского импорта и субсидируемого импорта из ряда развитых стран при помощи разумного протекционизма, который должен примерно соответствовать применяемому Евросоюзом.
При этом все предприятия, получающие господдержку, в том числе в виде протекционистских мер, должны принимать на себя «встречные обязательства» по технологическому обновлению и повышению качества выпускаемой продукции. Иначе протекционизм приведет не к модернизации, а к ускоренному догниванию, как это случилось с российским автопромом: выпуск легковых автомобилей упал в январе 2009 года в 5 раз, включая хваленую «отверточную сборку».
Выполнение описанных рамочных условий позволит реализовать два основных направления политики антидепрессионной модернизации: поддержание спроса при помощи социальной поддержки и стимулирования спроса при помощи обновления инфраструктуры.
Основа социальной поддержки — гарантирование прожиточного минимума, а семьям с детьми в регионах с дефицитом населения — и социального минимума, позволяющего воспитывать детей полноценными членами общества. Вся поддержка региональных бюджетов должна быть перенацелена на решение этих задач, что привяжет ее к реальности (при Путине бюджетная обеспеченность регионов выравнивается по среднероссийскому уровню — худшего воплощения в жизни анекдота про «среднюю температуру по больнице» нельзя и придумать).
Технологическая же модернизация должна начаться в инфраструктуре: с одной стороны, ее развитие непосильно бизнесу, так что мы будем гарантированы от недобросовестной конкуренции с ним государства, с другой — ее деградация неприемлемо повышает издержки экономики, снижение которых даст всей стране огромный импульс развития. Масштабы же требуемых работ таковы, что даже начало их выполнения кардинально оздоровит весь деловой климат России.
*
Сторонники реалистического взгляда на будущее России и на необходимую ей экономическую политику сегодня не должны тратить слишком много сил на участие в «чужой драке» между «стерилизаторами» и «инноваторами». Пусть людоеды и сказочники уничтожают друг друга; наша задача — проработка и популяризация стратегии антикризисной модернизации России. Наша задача — сделать так, чтобы после оздоровления в горниле системного кризиса новое российское государство могло не разрабатывать программу модернизации «с чистого листа», в спешке совершая ошибки, а просто взять эту программу у сознающего ее и требующего ее реализации общества, подчинившись его воле.
Источник: zavtra.ru
