Ian Buruma is Professor of Democracy, Human Rights, and Journalism at Bard College. He is the author of numerous books, including Murder in Amsterdam: The Death of Theo Van Gogh and the Limits of Tolerance and Year Zero: A History of 1945.
НЬЮ-ЙОРК – Алексис де Токвиль, либеральный Французский аристократ, посетил Соединенные Штаты в 1831 году, под предлогом написания своего изучения “просвещенной” пенитенциарной системы (изоляция людей в одиночной камере, подобно кающимся монахам, была последней современной идеей). После этой поездки вышел шедевр Токвиля, Демократия в Америке, в котором он выразил восхищение Американскими гражданскими свободами и сравнил первую в мире подлинную либеральную демократию с институтами Старого Света.
Но, у де Токвиля, также, были серьезные сомнения. По его мнению, самую большую опасность для Американской демократии представляла тирания большинства, удушающая интеллектуальное соответствие американской жизни, подавляющая мнение меньшинства и инакомыслие. Он был убежден, что любое проявление неограниченной власти, будь то отдельного деспота или политического большинства, обязано закончиться катастрофой.
Демократии, в понятии принципа большинства, необходимы ограничения, как и любой другой системе управления. Именно поэтому британцы смешали авторитет избранных политиков с аристократической привилегией. И именно поэтому американцы, все еще дорожат своим Конституционным разделением правительственных полномочий.
В противоположность этому, во Французской республиканской системе, государство представляет собой так называемую волю народа. В результате, его авторитет менее ограничен, что может объяснить участившиеся во Франции уличные демонстрации и даже массовые беспорядки. Действительно, эти потрясения могут выступать в качестве неформальных проверок официальной власти.
Де Токвиль определил другой источник ограничения в американской системе: власть религии. Человеческая жадность, а также соблазн идти на крайности, были сдержаны умеренным влиянием общей христианской веры. Свобода, в США, была неразрывно связана с религиозными убеждениями.
Сегодняшний спектакль американской политики, казалось бы, ставит под сомнение наблюдения де Токвиля. Или, скорее всего, риторика многих Республиканцев, стремящихся стать президентом, звучит как искажение того, что он видел в 1831 году. Религия и свобода, по-прежнему, упоминаются на одном дыхании, но часто для поощрения крайних взглядов. Религиозные меньшинства осуждаются. Апокалиптические страхи разжигаются. Нетерпимость поощряется. Все во имя Бога.
Безусловно, США не единственная страна, где периферийные демагоги сегодня отравляют большую политику. Религиозный язык нередко слышен в Западной Европе, но все больше в некоторых частях Восточной Европы, Турции и Израиля. И послание популизма одинаково во всем демократическом мире: Либеральные элиты обвиняются во всех наших бедах и тревогах, от Европейского кризиса беженцев до несправедливости мировой экономики, от “мультикультурализма” до роста радикального Ислама.
Популизм вызывает огромную тревогу, не в последнюю очередь потому, что основные политики кажется все меньше и меньше способны найти убедительный способ остановить его рост. Те, кто справедливо озабочен политикой страха хотят верить, что популизм является угрозой для самой демократии. Недоверие к элите, способствует недоверию к системе, а тяга к великим лидерам, которые спасут нас от эгоизма профессиональных политиков, приведет к новым формам тирании.
Это может оказаться правдой. Но, на самом деле, это не совсем демократия, которая в настоящее время находится под осадой. В некоторых смыслах, многие общества более демократичны, чем раньше. По крайней мере, феномен Дональда Трампа показывает, что старый партийный истеблишмент может обойти популярный аутсайдер. Социальные медиа, также позволяют обходить традиционные фильтры власти, такие как серьезные газеты или вещательные компании, и напрямую публиковать любую точку зрения.
Сила личных состояний, влияющая на общественное мнение, особенно в США, также нарушает традиционный порядок. Анти-элитарность может быть раздута огромным личным богатством, потому что элитарность определяется не столько финансовым влиянием, сколько образованием.
Рассерженные люди, находящиеся под влиянием популистских посланий, больше озлоблены на либеральных профессоров, умных банкиров или скептических журналистов, чем на мульти-миллиардеров. (И элитное образование президента Барака Обамы, и цвет его кожи – или, скорее всего, оба этих сочетания – навлекли столько гнева).
В то же время, люди обладают большей властью, чем раньше, для избрания рвущихся к власти аферистов. Как и дикие, расплывчатые мнения, кружащие в Интернете, данные фигуры уже не удержать традиционными партийными элитами.
То, что неуклонно разваливается, не является демократией, а ограничениями, которые по мнению де Токвиля были необходимы, чтобы заставить работать либеральную политику. Все больше и больше, популистских лидеров рассматривают свое избрание большинством избирателей, как лицензию для подавления всех политических и культурных диссидентов.
Кошмар де Токвиля еще не стал реальностью в США, но они близки к тому, что мы видим в России, Турции, Венгрии и, возможно, Польше. Даже Израиль, который, несмотря на свои многочисленные очевидные проблемы, всегда имел здоровую демократию, движется в этом направлении, с министрами, которые требуют доказательства “государственной лояльности” от писателей, художников и журналистов.
Тяжело смотреть, как традиционные элиты собираются вновь обрести какую-либо власть. И все же я думаю, что де Токвиль был прав. Без редакторов, не может быть никакой серьезной журналистики. Без партий, возглавляемых опытными политиками, исчезнут границы между шоу-бизнесом и политикой. Без ограничений, наложенных на аппетиты и предрассудки большинства, будет править нетерпимость.
Это не вопрос ностальгии или снобизма. И это не призыв, не доверять никому, умеющему внушать доверие и уважение. Гнев на элиты не всегда несправедлив. Глобализация, иммиграция и космополитизм служили интересам высоко образованного меньшинства, но иногда за счет менее привилегированных людей.
И все же, проблема выявленная де Токвилем в 1830 году, сегодня более актуальна, чем когда-либо. Либеральная демократия не может быть сведена к рейтингу популярности. Ограничения на управление большинства, необходимы для защиты прав меньшинств, будь то этнические, религиозные или интеллектуальные. Когда эта защита исчезнет, мы все в конечном итоге потеряем свободы, которые демократия должна была защитить.
