В статье дается краткий анализ взаимодействия и исторической последовательности существующих (и существовавших) глобальных проектов. Эта статья является прямым продолжением статьи «Реконфигурация квадратуры круга».
Введенное в предыдущей статье понятие «глобального проекта» требует дальнейшей расшифровки и детализации. По этой причине в настоящей статье мы подробно разберем механизмы взаимодействия ГП и их, если так можно выразиться, исторический обзор.
Конкуренция проектов, в том понимании, которое описано выше, может идти по трем основным направлениям, которые, по большому счету, являются независимыми и равноправными. И исторический опыт показывает, что если по двум из них очевидная победа достается одному из проектов, то любой перевес сил по третьему направлению уже практически никогда не играет роли. Эти три направления – экономика (производной которой является военная мощь), идеология и демография. К последней мы относим не только численность населения, но и его приверженность проектным ценностям, в частности, готовность отдать за них жизнь.
Так, сложности «Западного» проекта в Ираке во многом связаны с тем, что подавляющее превосходство «Западного» проекта в экономической сфере (и, тем самым, военной мощи) вполне компенсируется преимуществом Ислама в идеологии (поскольку построенный на примате наживы «Западный» проект явно уступает в глазах людей проекту Исламскому, построенному на, пусть специфически понимаемой, но — справедливости) и демографии, практически во всех аспектах последней.
А вот знаменитое противоборство «двух систем» в середине XX века было связано с тем, что ни у одной из них не было явного преимущества (вопреки идеологическим догматом каждого из них): в экономике — у «Западного» проекта, в идеологии – у «Красного». По демографии, в общем, была ничья. И поражение «Красного» проекта в конце века было вызвано тем, что в конце 50-х годов разложившееся руководство СССР отказалось от идеологической войны, перейдя к так называемому принципу «мирного сосуществования».
Для дальнейшего описания ГП мы попытаемся дать последовательность проектов, так, как мы ее себе представляем. Разумеется, мы отдаем себе отчет в том, что в процессе дальнейших исследований и развития языка глобальных проектов этот список будет варьироваться и дополняться.
Первым в рамках писаной истории был «Еврейский» (ветхозаветный) ГП. Как и полагается, «первый блин комом», поэтому этот проект, особенно в части своих ритуальных механизмов, оказался крайне сложен, как следствие, количество неофитов во все времена было чрезвычайно ограниченным. Кроме того, один из важнейших его догматов, запрет на ростовщичество, был применим только по отношению к представителям своего собственного проекта. Такая ситуация, как мы увидим, в дальнейшем оказала принципиальное влияние на весь ход мирового процесса.
При этом сама его система ценностей оказалась столь привлекательной, что появился «Христианский» проект, который после перехода в иерархическую стадию естественно назвать «Византийским». Отметим, что основное различие «Христианского» проекта от «Еврейского» состоит не в догматике, а в сильно упрощенных ритуалах. Кроме того, запрет на ростовщичество у него является более универсальным, что привело к тому, что уже в Средние века значительную роль в контроле над финансовой системой играли именно представители «Еврейского» проекта.
Часть сетевой системы Христианского проекта в рамах конкуренции с Византией (как государством) прекратила свое существование, но один «осколок», в Западной Европе, со временем развился в отдельный, «Католический» проект. В отличие от «Византийского», который очень быстро приобрел имперские рамки, проект Католический, в силу политической разобщенности Западной Европы, очень долго развивался в пределах иерархической стадии. Не в последнюю очередь на расхождение проектов повлияли также различия в культуре и ментальности народов, входивших в ареал распространения «Византийского» и «Католического» проектов.
Отдельно и более подробно мы остановимся на ситуации последних 500 лет в Европе. В XVI веке, после катастрофического «золотого» кризиса, случившегося после резкого падения цены на золото, игравшего тогда (да и почти всю писаную историю) роль Единой меры стоимости, и последующего разрушения системы феодального натурального хозяйства, в Европе начал развиваться новый, «Капиталистический» проект, идейной базой которого стала Реформация. В доктринальном плане этот проект отошел от идейной базы библейской системы ценностей, отказавшись от одного из догматов – запрета на ростовщичество, поскольку экономической базой Капиталистического ГП стал ссудный процент. Запрет, разумеется, не мог быть отменен в догматике (и в тезисах Мартина Лютера, например, он присутствует в полном объеме), но был снят в мифе о т.н. «протестантской этике». Отметим, что «Капиталистический» проект принципиально изменил базовую цель в рамках проектной системы ценностей. Если в «Христианском» проекте, во всех его формах, даже не принявших форму ГП, основой является справедливость, то для «Католического» таковой является корысть, нажива.
Отметим, что этот пример показывает, что библейская система догматов, являющаяся базой практически всех ГП на территории Европы, не является механической суммой запретов и ограничений, а существенно взаимозависимой системой норм и правил, причем эта зависимость проявляется через всю жизнедеятельность людей. Может быть, именно по этой причине эта система догматов и сохранилась в практически неизменном виде столько веков.
Именно с «Капиталистическим» проектом, с наличием ссудного процента, связан один феномен человечества – так называемое технологическое общество. Ни одно государство или цивилизация, которое ссудный процент не одобряет (особенно, исламское) не смогло создать на собственной базе технологическое общество (за одним исключением, о котором мы скажем несколько слов ниже).
До сих пор мы говорили о «Капиталистическом» и «Западном» проектах, но не объяснили, почему и чем он отличаются. По нашему мнению, сегодня «Капиталистический» проект «в чистом виде» не существует, поскольку в XIX веке произошли серьезные изменения в его экономическом базисе, серьезно изменившие его базовые ценности. А именно, все большую и большую силу приобрела идея, родившееся где-то в конце XVIII века, идея о том, как реализовать многовековую мечту алхимиков о создании золота в пробирке.
Почему именно золото так хотели создать алхимики понятно – именно золото было на тот момент Единой мерой стоимости (ЕМС) для всего человечества. А идея эта, из которой вырос финансовый капитализм, а затем и новый ГП – «Западный», состояла в том, что если золото создать нельзя, то может быть, возможно изменить ЕМС? На то, что можно создать в пробирке и контролировать потом эту пробирку, не допуская до нее никого постороннего.
Не вдаваясь в детали, можно сказать, что сегодня ЕМС – это американский доллар, единственная «пробирка», где он рождается – это Федеральная резервная система США, частная контора, владельцами которой являются крупнейшие инвестиционные банки Уолл-стрит. А вся мировая финансовая система, с ее институтами, такими как МВФ, Мировой банк и многие другие, своей главной задачей видят именно сохранение монополии ФРС на денежную эмиссию.
А изменение названия, с «Капиталистического» на «Западный» связано не столько с тем, что проектная элита в большей части перебралась за океан, сколько с тем, что впервые в истории человечества в рамках этой новой экономической формации, основные богатства стали создаваться не в материальной сфере, путем производства или за счет природной ренты, а путем безудержной мультипликации чисто финансовых активов. Такая модель привела к тому, что доля финансовых ценностей, которые в XIX веке составляли менее половины всех активов человечества, на сегодня составляю более 99%. Только объем финансовых фьючерсов, например, на нефть, превышает объем физической нефти (в ценовом выражении) в сотни и тысячи раз. И отсутствие запрета на ссудный процент существенно помогло становлению этого проекта, который активно развивался в XIX-XX веках. Основными его стадиями стало создание первого частного госбанка (с монопольным правом денежной эмиссии) в Англии в середине XIX века, создание ФРС США в начале XX века, Бреттон-Вудские соглашения 1944 года, отмена привязки доллара к золоту в 1973 год и, наконец, распад «Красного» проекта в 1991 году.
Отметим, что такой способ создания активов «на кончике печатного станка» в условиях уже существующей технологической цивилизации позволил создать феномен «сверхпотребления», когда развитие системы потребительского кредита позволило резко увеличить уровень жизни существенной части населения в границах «Западного» проекта. В то же время, это и существенно уменьшило их желание бороться за реализацию проектных ценностей, поскольку такая борьба неминуемо снижала жизненный уровень. В результате, одно из трех основных направлений межпроектной борьбы, демографическое, оказалось для «Западного» проекта потерянным навсегда.
Кроме того, такое изменение основного способа производства не могло не только серьезно изменить психологию проектной элиты, но и резко ее сузило: на сегодня, фактически, основные проектные решения в «Западном» проекте принимает узкая группа лиц, состоящая от силы из нескольких десятков человек.
Отметим, что после поражения «Красного» проекта в начале 90-х годов прошлого века такая узость элиты и отсутствие (правда, на очень ограниченное время) реальных врагов проектного масштаба, привело к быстрому переходу «Западного» проекта в имперскую стадию. Отметим, что, как и следовало ожидать, самые первые экономические проблемы уже вызвали у этой «имперской» структуры проблемы. Сегодня уже отчетливо видно, что и руководство Евросоюза, в первую очередь в лице Германии и Франции, и руководство США (в лице Дж.Буша-мл.) всерьез рассматривают возможность выхода подотчетных им структур из «Западного» проекта и создание наднациональной в первом, и национальной во втором случае империи. С возвращением «старых», даже не капиталистических, а католических ценностей.
Завершится ли хотя бы одна из этих попыток успехом нам еще предстоит узнать, но одно очевидно – резкий рост террористических актов в последние годы существенно связан с этим кризисом «Западного» проекта, является попыткой его расколовшихся элит сместить чашу весов в свою пользу.
За пределами Европы в VII веке возник еще один проект на библейской системе ценностей – Исламский. Он активно развивался в рамках иерархической стадии почти 1000 лет, но переход к имперской стадии в рамках Османской империи практически привел к замораживанию собственного Исламского ГП, переходу его в латентную фазу. И только в XX веке, попытки «Западного» и «Красного» проекта разыграть в своих интересах «исламскую карту» привели к возрождению Исламского проекта в новой редакции, имеющей пока сетевую стадию. Немаловажным фактором оживления исламского глобального проекта стала также демографическая динамика, в результате которой население мусульманских стран стремительно выросло.
Основным качеством Исламского проекта является его очень сильная идеологическая составляющая. Связано это с тем, что включенные непосредственно в догматику Корана нормы и правила общежития делают его активными проповедниками практически любого носителя проекта. Это существенно отличает его от всех остальных ГП, которым такая активность бывает присуща только на самых ранних стадиях развития проекта.
Отметим, что в Азии были и свои мировые глобальные проекты, которые еще не дошли до Европы, вернее не завоевали больших масс сторонников, например, Буддистский. Именно по той причине, что их актуальность для нас на сегодня проблематична, мы не будем останавливаться на этих проектах. За одним исключением – Китай.
Китай сегодня стоит на распутье, выберет ли он для себя путь развития связанный с «поднятием» упавшего знамени «Красного» проекта, то есть пойдет по интернациональному, проектному пути, либо же останется в рамках чисто национальной империи, которую в принципе не будут волновать мировые процессы, напрямую не затрагивающие чисто национальные интересы этнических китайцев и их вассалитет. Многое говорит за то, что коммунизм в его классической форме не является целью Поднебесной. В частности, коммунизм негативно относится к ростовщичеству, а Китай в полной мере адаптирует капиталистический инструментарий, в то время как коммунистическая атрибутика сохраняется только как демпфер преобразования систем.
Но вернемся к историческому обзору. В XVIII веке, практически одновременно с появлением идеи финансового капитализма, в работах социалистов-утопистов появились идеи, которые стали базой для развития «Красного» проекта. С точки зрения библейской догматики этот проект стал попыткой возврата запрета на ростовщичество (в форме обобществления средств производства), но идеология и технологические механизмы этого проекта имеют одну важную особенность (по сравнению с предыдущими) – серьезный уклон в социальную сферу, мощное развитие социальных технологий.
Слабым местом «Красного» проекта является полное отсутствие мистической составляющей. Одно время, на контрасте с проектами «Капиталистическим» и «Западным», это было не так заметно, однако по мере заимствования альтернативными «Красному» проектами упомянутых социальных технологий этот недостаток стал играть все большую роль.
«Красный» проект, который в СССР развивался, если так можно выразиться, в достаточно резкой «коммунистической» форме, проиграл (в том числе и по причинам, указанным выше), но не исчез окончательно, а перешел в латентную форму. Резкое падение уровня жизни в базовых странах «Западного» проекта после неизбежного и скорого глобального экономического кризиса неминуемо вызовет мощный ренессанс социалистических идей. Кроме того, скорее всего в силу проблем с долларом в качестве Единой меры стоимости, человечество (по крайней мере на время), будет вынуждено всерьез рассмотреть возможность возвращения библейский догмата о запрете на ростовщичество.
Именно здесь самое время вспомнить о феномене «технологической цивилизации». Основной проблемой «Исламского» проекта, который явно рвется к контролю над Европой и ищет базовую страну для перехода к иерархической стадии – это полная невозможность отстроить на собственной базе современную технологическую структуру. При этом очевидно, что использовать опыт «Капиталистического» и «Западного» проектов он не может – ссудный процент в Исламе запрещен категорически. Но единственный случай в истории, когда технологическое общество было построено без использования ссудного процента – это СССР, то есть базовая страна «Красного» проекта. По этой причине не исключено, что проникновения Ислама в Европу начнет принимать существенный социалистический оттенок, что неминуемо будет коррелировать с подъемом аналогичных настроений в условиях острого экономического кризиса.
Возникает естественный вопрос, а что же с Россией? России не привыкать быть проектной страной. Собственно, ни в каком ином качестве она и не существовала. В силу своих размеров и возможностей она в состоянии сформулировать свои интересы, только если будет являть собой ядро глобального проекта. В сущности, все ее ипостаси – Киевская Русь и Российская империя (фактически, продолжающие в другое время и других условиях «Византийский» ГП), СССР – были позиционными вариантами одного и того же сгустка цивилизационных смыслов. В противном случае участь ее незавидна – невозможно постулировать целесообразность проживания на столь обширной территории столь незначительного населения. Население, в свою очередь, не имея вразумительных целей своего существования, будет либо спиваться, либо присматриваться к реальным силам, предлагающим содержательные программы.
Пока что Россия заигрывает с Западом, повинуясь эмоциональному настрою своей элиты, выросшей в комплексе гипнотического восторга перед блеском Елисейских полей, Пикадилли и Манхэттена. Политический класс России, несмотря на то, что после падения коммунизма прошло достаточно времени, постарался не сделать окончательного выбора, застряв между советской крепостью и правовым государством. Так легче править, так остается свобода маневра, простор для манипуляции. А экономическая элита России так просто является частью «Западного» ГП и в этом смысле ожидать от нее какого-либо позитива достаточно наивно.
Но именно такая, в некотором смысле беспомощная ситуация может дать неожиданности.В «Западном» проекте России – нет. Зато, Россия есть в Исламском проекте. Как правило, в ответ на такое предположение раздаются скептические выкрики, никогда, мол, с чего бы и т.п. Ответ прост.
Россия в настоящее время – идейная пустыня. У нее нет своего мифа. Стояние со свечками на Рождество и присутствие православного духовенства на официальных мероприятиях ничего не добавляет и не изменяет. У ислама, правда, тоже нет своего мифа и это его самое слабое место. Как мы уже отмечали, особенность мусульманской религии состоит в том, что в ее основополагающих книгах содержится не только догматика, но и правила и нормы (на равных правах с догматикой), в том числе властные. Есть, однако, явные признаки того, что ислам вдумчиво работает над политическим измерением, над своим мифом.
Россия никогда не жила в стремлении к наживе, столь естественном и приемлемом для Запада. Ислам – тоже. В России еще живы понятия справедливости, унаследованные, если угодно, от социализма, «Красного» проекта. У традиционных исламских стран нет чутья и склонности к технологиям и военной игре. В России – есть. Демография такова, что в славянских семьях – один ребенок, в мусульманских – четыре. Как вы думаете, есть здесь поле для выстраивания проекта?
Коммунистический проект был сдан на милость победителя, но не умер. В конце концов, никто не доказал, что он менее эффективен, чем свободный рынок, которого нет уже и на Западе. Тех темпов экономического роста, которые обеспечил «Красный» проект в СССР в 30-е – 50-е годы ХХ века (даже с учетом страшной войны) ни «Капиталистический», ни «Западный» проекты обеспечить не смогли. И если «реинкарнация» «Красного» проекта, скажем, в социалистической форме, приобретет мистическую составляющую, например, в виде политического исламского мифа, вполне возможен его рестарт.
Особенно актуальной эта ситуация станет в случае разрушения мировой системы разделения труда в связи с существенным падением доллара — ЕМС. Собственно, привести аналогии достаточно сложно. XVI век слишком далеко, а после него экономических кризисов сравнимого масштаба, с существенным изменением ЕМС, просто не было.
