Запад мог бы стать повивальной бабкой национального согласия, — или единства Украины, подтвержденного всеобщими выборами, или приличного развода по чехословацкому шаблону, или, возможно, федерации где-то в середине. Теперь мы оказались счастливыми обладателями сомнительной г-жи Тимошенко, одного из богатейших украинских олигархов эпохи после независимости, разжившихся на воровстве национальных активов, а также непримиримой России в Крыму. Источник Американская внешняя политика – это скорее телевизионная комедия, чем Центральное командование США (more sitcom than CENTCOM). В каком-то смысле это хорошо. Наши ошибки комичны, тогда как ошибки других стран – трагичны. Американцы не понимают трагических импульсов других народов, потому что они — исключение из правил. Европейцы потерпели крах как националисты и теперь терпят крах как пост-националисты. Американцы не этнос, но союз иммигрантов, приверженных идее, и поэтому наш национализм раскрывает вселенский импульс. Мы сбиваемся с пути, забывая о нашей исключительности и игнорируем трагические импульсы, препятствующие другим народам. Только один раз за последнее столетие мы правильно истолковали ситуацию в мире. Мы ошиблись, когда Вудро Вильсон (Woodrow Wilson) выдвинул свое утопическое послевоенное видение в 1919 году; когда изоляционисты попытались избежать участия в европейском конфликте в конце 1930-х гг; когда Рузвельт (Roosevelt) и Трумэн (Truman) позволили Сталину поглотить Восточную Европу; когда мы перенапряглись, а затем обратились в бегство во Вьетнаме; и когда мы взялись за превращение Ирака и Афганистана в западные демократии. Рональд Рейган (Ronald Reagan) оказался прав, когда решил, что пора отбросить коммунизм, но он также понимал, что нам придется жить с Россией как с нацией. Мы как неуклюжие клоуны выходим на трагическую сцену мировых проблем: мы смотрим на встревоженные лица других участников спектакля и делаем вывод, что все остальные здесь – безумны. Именно так американцы смотрят на российского президента Владимира Путина. Как писал на прошлой неделе журнал Time: Сотрудник администрации Обамы сообщил по секрету газете New York Times в воскресенье о ремарке немецкого канцлера Ангелы Меркель в разговоре с президентом Обамой о том, что она не уверена, что Путин сохраняет контакт с реальностью. «В другом мире», — так это выразила Меркель, по сведениям источника. В тот же самый день в ходе телеконференции с репортерами три представителя администрации соревновались в остроумии: «Голова Путина – это совсем не то место, где кому-либо стоит находиться». Я сомневаюсь, что Меркель это когда-либо говорила, но это уже не важно. Как заявил на прошлой неделе на шоу Шона Ханнити (Sean Hannity) полковник в отставке Ральф Питерс (Ralph Peters), — «Путин верит в Россию». Для Обамоидов вера в собственную страну – это лучшее свидетельство безумства. Хилари Клинтон (Hillary Clinton), сенатор Джон Мак-Кейн (John McCain) и сенатор Марко Рубио (Marco Rubio) тем временем сравнивают Путина с Гитлером, — пример того, что (философ) Лео Страусс (Leo Strauss) высмеивал, как «доведение до гитлеризма» (reduction ad Hitlerium) (игра слов –латинское выражение «reductio ad absurdum» означает «доведение до абсурда»). Сравните это с тем, как президент Обама охарактеризовал Иран в своем интервью с Джеффри Голдбергом (Jeffrey Goldberg) из Bloomberg: «Если посмотреть на поведение иранцев, то они ведут себя стратегически, они не импульсивны. У них есть мировоззрение, они понимают свои интересы и реагируют на затраты и выгоды». Эта администрация уже давно придерживается таких взглядов. Только как же определить рациональность в мировой политике? Вот что поможет ответить на этот вопрос: каков рациональный интерес у нации, которая перестанет существовать в ближайшем будущем? Мы с недоумением смотрим на мелкие свары вымерших народов и дивимся тщеславию их забытых сражений. Откуда мы знаем, что кто-нибудь в будущем также не посмотрит и нас? Истории известны Великие Вымирания Народов, но никогда прежде демографический крах не был таких всеохватывающим и быстрым. Это дает нам объективное мерило, позволяющее судить о рациональности действующих лиц. Беспрецедентное падение рождаемости в Иране ускорилось с приблизительно 7 детей на женщину в 1979 году до 1.6 в прошлом году, по данным ООН. Тем временем Россия изо всех сил пытается отменить демографический смертный приговор, вынесенный ей несколько лет назад. Украина – эталон демографической смерти Европы. Иран умирает медленной и страшной смертью – к середине столетия более трети его граждан будут старше 60 лет, а к его концу их будет половина, налагая невозможное бремя на эту бедную страну. Его правители принимают отчаянные меры, чтобы обратить вспять падение рождаемости, открывают клиники для лечения бесплодия, которым предположительно поражено 20% всех иранских супружеских пар в сравнению со среднемировым показателем в 8%. Причины такого широкого распространения бесплодия в Иране не ясны, возможно это объясняется тем, что хламидиоз, вызывающее бесплодие венерическое заболевание, встречается там в несколько раз чаще, чем в западных странах. Бывший президент Махмуд Ахмадинеджад (Mahmud Ahmadinejad) начал кампанию за более раннее создание семьи и большие по размеру семьи в 2009 году, но рождаемость там продолжает падать. Почти десять лет назад (см. «Демография и имперский дизайн Ирана» (Demographics and Iran’s imperial design), 15.09.2005, Asia Times Online) я утверждал, что решение Ирана получить ядерное оружие является совершенно рациональной реакцией на его демографический упадок: «Причины, по которым Иран стремится получить ядерную энергию, не только экономические, но и стратегические. Как Гитлер и Сталин, Ахмадинеджад считает имперскую экспансию решением внутренних экономических проблем… Это может показаться отчаянной авантюрой, но обстоятельства требуют отчаянных авантюр. Ахмадинеджад – не атавизм, как я пренебрежительно писал ранее, хотя теперь мне это кажется болезненным. Он изучил реальную ситуацию в своей стране и решил встретить ее лицом к лицу. Похоже, что Вашингтон не представляет, какой перед ним противник». Иран рационален, но похоже не в том ключе, как это представляется Обаме. Если вам требуется $100,000 на операцию, которая спасет вашу жизнь и у вас есть только $10,000, вполне рационально поставить на выигрыш с вероятностью 10:1. Иран должен вырваться или умереть. Поэтому он будет ставить на приобретение ядерного оружия. Суммарный уровень рождаемости в России (голубым), Украине (красным) и Иране (зеленым) с начала XXI столетия 
Источники: ООН и ЦРУ Но за исключением некоторых отличных работ демографа Николаса Эберштадта (Nicholas Eberstadt) кричащие факты иранской демографической катастрофы остались без внимания американского руководства. Зато с российской демографией все иначе: среди западных аналитиков (особенно ястребов) господствует мнение о том, что Россия обречена. В декабре 2011 года профессор Эберштадт опубликовал статью под названием «Умирающий медведь: российская демографическая катастрофа» в журнале Foreign Affairs. В прошлом году я написал рецензию на книгу Илана Бермана (Ilan Berman) «Взрыв, направленный внутрь: конец России и что это означает для Америки» Implosion: The End of Russia and What It Means for America, повторяющую это распространенное мнение: Россия умирает. Россия переживает катастрофический постсоветский социальный упадок из-за плачевного состояния стандартов здравоохранения, безудержного пристрастия к наркотикам и кризиса СПИДа, которые официальные лица назвали «эпидемическим». Население Российской Федерации ежегодно сокращается примерно на полмиллиона душ из-за смертности и эмиграции. Такими темпами некогда могущественное российское государство к середине столетия может потерять четверть своего населения. И согласно некоторым прогнозам, если демографическая тенденция в России не изменится, её население к 2080 году может сократиться до 52 млн. Этот феномен демографы описали как «опустошение России» — полное уничтожение российского человеческого капитала и крах её перспектив как жизнеспособного современного государства. (См. Слухи о смерти России сильно преувеличены на Goldenfront). Призрак бродит по России: призрак депопуляции. Количество россиянок детородного возраста настолько сократилось, что даже восстановление уровня рождаемости не поможет предотвратить серьезных проблем. Однако я посчитал тезис Бермана однобоким и раздутым. Суммарный уровень рождаемости в России восстановился с 1.2 десять лет назад до 1.7 в прошлом году, а в 2013 году население России чуть выросло впервые за двадцать лет. Мы не знаем почему это произошло, но похоже, что агрессивные усилия Путина по продвижению рождаемости возымели какое-то действие, — в отличие от Ирана. И как пророчество Ионы и Ниневии, угроза исчезновения заставила Россию сменить направление. И как Иона, наши современные пророки терзаются от того, что неизбежная гибель оказалась отсроченной. Я подозреваю, что растущий национализм России напрямую связан с растущей рождаемостью. Это включает возрождение Православной церкви, единосущной российскому государству. Страны, теряющие свою веру и идентичность также теряют мотивацию к тому, чтобы принести в мир новые поколения, — именно так и умирают цивилизации, — это название моей книги от 2011 года о демографии и геополитике. Национализм Путина – это рациональный ответ на экзистенциальную угрозу. Возможно немцы и войдут в эту нежную ночь спокойно, но Россия будет бороться за свою идентичность и будущее существование. Русский национализм, исторически скорее имперская, чем национальная идентичность, всегда был делом жестоким и особенно по отношению к национальным меньшинствам, — это прекрасно знали мои предки из Черты оседлости на западной окраине Российской империи. Ключевая цель национального возрождения Путина – включение русских, оставшихся в «ближнем зарубежье» в результате краха Советского Союза. Политика империи, предусматривавшая расселение русских в приграничных областях, принесла горькие плоды после краха советской империи зла. С русской точки зрения это не вопрос зарабатывания очков, но экзистенциальный вызов, обязательное условие русской идентичности и пример горячего желания русских не допустить смерти своей культуры. Западные эксперты насмехаются над заявлениями Путина о том, что Россия является заслоном от западного упадка. С западной точки зрения методы Путина отвратительны. Но России всегда были известны лишь такие методы. Проблема в том, что Западная Европа действительно находится в упадке. Большинство европейских стран ожидает демографическое вымирание. Россия, которая казалась бы прошла точку невозврата, пытается нащупать дорогу из бездны. Суммарный уровень рождаемости в России (пунктиром), Германии (красным), Италии (зеленым), Украине (фиолетовым), Польше (голубым) с начала XXI столетия 
Источники: ООН и ЦРУ Отсюда головоломка Запада относительно российского вторжения в Крым и возможно в другие регионы Украины с русскоговорящим большинством. Россия не хочет стать еще одной европейской страной. У Венгрии, Польши и стран Балтии самые низкие уровни рождаемости из всех стран Запада, начиная с всего лишь 0.82 ребенка на одну женщину у этнических мадьяр в Венгрии (за исключением цыган) до примерно 1.2 для Польши. То есть они находятся там, где Россия была в 2000 году. Россия предпочитает плодовитое прошлое мрачному будущему европейцев. Именно за это народы Европы 100 лет назад сражались в Первую мировую войну: чтобы не стать тем, чем они являются сегодня. Они боролись за то, чтобы сохранить веру в свое предназначение как народов. Как сказал полковник Питерс в процитированном выше интервью: «Путин верит в предназначение России». Тем временем новое утверждение российской идентичности – дело жестокое, каким оно и было всегда со времен Петра Великого. Патриотизм Путина — не мой патриотизм. Мне не по нраву то, что Путин сделал в Крыму, но было бы глупостью ожидать чего-либо иного. У России не хватает русских, и она не может игнорировать то, что 22 млн русских застряли в новых независимых республиках бывшего Советского Союза. Администрация Обамы набита утопическими либеральными интернационалистами, посещавших семинары по разрешению конфликтов в (элитных) университетах Лиги Плюща. Путин кажется атавизмом, и он таковым и является. Он пытается вернуться к русской идентичности до Октябрьской революции 1917 года и не безуспешно. Его сравнения с Гитлером – это площадная брань. Ястребы похоже расстроены, что Россия решила не принимать свой упадок бесстрастно. Проще клеймить русскую жестокость, чем предложить альтернативный путь, на котором Россия останется жизнеспособной страной столетие спустя. Российская интервенция на Украине была неизбежной в случае дестабилизации этой страны. Это трагедия в полном смысле этого слова – результат, к которому участников толкают обстоятельства, ими не контролируемые. Российские интересы на Украине, особенно в ее русскоговорящей половине, экзистенциальные, а не оппортунистические. Как и в Грузии Соединенные Штаты, не говоря уже о европейцах, никак не могли воспрепятствовать происходящему или обратить его вспять. Трагедия придет к своему логическому завершению и в конце концов – в самом ее конце – просто не останется никакой Украины, потому что не останется украинцев. Выживание России в следующем столетии остается открытым вопросом, на который совсем не помогают ответить примитивные выводы международных аналитиков-ястребов. Я не знаю ответа на него, но уверен, что Америке еще очень долго придется иметь дело с Россией как со стратегическим партнером. Возможно, как с державой второго яруса, но не позволяющей шалить у себя на заднем дворе. Я американец и ястреб, желающий, чтобы Америка оставалась единственной в мире сверхдержавой. Несмотря на наши ошибки, мы являемся единственной страной в мире, способной на альтруизм. Мы, ястребы получили мандат после 11 сентября 2011 года, какого никто в Америке не имел со времен Перл-Харбор, и мы делали одну за другой ошибочные ставки, пока у нас почти не закончились фишки. Если мы не сможем понять основные тенденции, двигающие событиями и мотивами главных действующих лиц, мы полностью окажемся вне игры. Как нам следовало поступить на Украине? Как я уже писал 20 февраля у Запада был шанс выступить за проведение конституционного референдума, который включил бы возможность раздела. Если русскоговорящее население Крыма или Донбасса предпочли бы остаться с Россией, — да будет так. Конституция Украины была в руинах еще до того, как в дело вступили русские. Отвратительный Виктор Янукович побил «Газовую принцессу» Юлию Тимошенко на довольно справедливых выборах 2010 года и начал злоупотреблять президентскими полномочиями. Когда демонстранты с Майдана его выгнали, украинский парламент единогласно проголосовал за снятие его с должности. Отсутствие хотя бы одного «нет» напоминает голосование советского периода. Запад мог бы стать повивальной бабкой национального согласия, — или единства Украины, подтвержденного всеобщими выборами, или приличного развода по чехословацкому шаблону, или, возможно, федерации где-то в середине. Теперь мы оказались счастливыми обладателями сомнительной г-жи Тимошенко, одного из богатейших украинских олигархов эпохи после независимости, разжившихся на воровстве национальных активов, а также непримиримой России в Крыму.
Россия, Украина, Америка и смерть народов
