Тут кто-то спрашивал, в чем слабость «монетаристского» языка. Вот, почитайте, это они называют «анализ»:
Приведение финансов в порядок
Кризисы – неотъемлемая часть жизни финансовых систем. Попытки регулировать их могут принести больше вреда, нежели пользыПриведение финансов в порядок
Как будто ценового спада было недостаточно – американским ипотечным компаниям приходится теперь иметь дело со страстями, бушующими вокруг самой недвижимости. Заемщики выражают свое недовольство системой, которая забирает у них жилье за невыплаты по кредитам, пробивая дыры в стенах домов и заливая краской ковры в гостиных. Вера в открытые рынки подорвана кризисом, распространившимся от одних активов к другим. Сначала он порождал подозрения и несогласие. Потом страх. А сейчас наступает черед ярости.
В течение трех десятилетий над национальными интересами доминировала власть рынков, гибкая и выносливая, превращавшая личную выгоду в общественные блага, и рынки справлялись с этим лучше, чем самый хороший главный плановик. Никогда еще не было более глубоких и ликвидных рынков, чем при современной финансовой системе. Однако она зашла в тупик, и требования радикального пересмотра механизмов ее регулирования усиливаются со всех сторон.
Введение новых правил стало неизбежным с того момента, когда Федеральная резервная система США выручила Bear Stearns и обещала не отказывать в кредитах при экстренной ситуации другим банкам на Уолл-стрит. Но если от налогоплательщиков требуется вызволять из беды инвестбанки, то правительство обязано наложить более жесткие ограничения на риски, которые эти институты могут на себя брать. В начале апреля министр финансов США Хэнк Полсон обнародовал долгосрочный план по устранению данного и иных слабых мест в регулирующей системе Соединенных Штатов, а спустя неделю министры финансов стран «Большой семерки» встретились в Вашингтоне, чтобы обсудить доклад о кризисе, представленный Форумом финансовой стабильности.
То, что регуляторы должны извлекать уроки из происходящего, естественно и правильно. Кредитный кризис негативно отразился не только на репутации финансовой системы, но и на жизни всех тех людей, которые из-за него потеряли свои дома, бизнес и работу. Однако перед тем, как взяться за реформирование принципов финансового регулирования, правительствам переживающих кризис стран необходимо не просто понять его причины, но также осознать, как мало могут сделать регуляторы.
Независимые финансы
История показывает, что финансовые рынки нестабильны. Они переживали спады почти каждое десятилетие – потому ли, что французские и испанские короли не желали выплачивать свои долги в XVI веке, или потому, что спекулянты раздули цены на акции железнодорожных компаний в XIX столетии. Но сегодняшний кризис шокирует особенно, наверное, по той причине, что плавный экономический цикл и быстрые темпы роста экономики во всем мире в последние годы внушили людям ложное чувство безопасности.
Точка зрения, что единственный разумный путь разрешения первого серьезного экономического кризиса XXI века – радикальное реформирование финансовой системы, становится все более популярной. Джозеф Акерманн, суперкапиталист и глава Deutsche Bank, выразил ее в своем призыве к властям вмешаться в ситуацию: «Я больше не верю в самоисцеляющую силу рынков». Смысл сказанного в том, что если рынок не может самостоятельно вылечить раны, полученные из-за взятых на себя чрезмерных рисков, то у него в первую очередь нужно отбить охоту и впредь идти на такие риски.
Однако есть два существенных повода хорошенько подумать, прежде чем очертя голову бросаться на чистку системы. Во-первых, в кризисе виновна не только сама финансовая система. Излишне мягкая денежная политика тоже сыграла немаловажную роль. Низкие учетные ставки подстегнули рост цен на активы, особенно на жилье, что в итоге подогрело и рынок производных долговых инструментов. Это привело к возникновению долговой спирали, которая лишь сейчас начинает раскручиваться. И действительно, денежная политика – слишком грубый инструмент для регулирования цен на те или иные активы. Между тем Международный валютный фонд сегодня утверждает, что центробанки стран с сильно развитыми ипотечными рынками в будущем должны «дуть против ветра», когда цены на жилье вдруг начинают быстро расти.
Второй повод для сомнений заключается в том, что изменения в регулировании могут нанести вред самой экономике, которую оно призвано защищать. В ситуациях, подобных нынешней, велико искушение ужесточить контроль, чтобы держать в узде рисковых игроков и избегать регулярно повторяющихся болезненных обвалов. Это, конечно, достойная цель, но она ошибочна.
Кризис как неизбежность
Финансовая система – это мозговой центр, соразмеряющий труд и капитал, позволяющий тем, кто копит или занимает деньги, смещать потребление на более поздний или ранний срок, предоставляющий людям возможность распределять риски и торговать ими. Чем совершеннее система, тем лучше она справляется со всеми этими задачами. Плохо же отлаженная система будет поддерживать невыгодные схемы и оставит без внимания стОящие, не даст людям стремиться в будущее, переложит на них все риски и замедлит экономический рост. Это оборачивается непростой дилеммой: сложная и новаторская финансовая система чувствительна к деструктивным бумам, а простая и жестко урегулированная обрекает экономику на медленное развитие.
Очень хочется ответить на это, что нужно попытаться отойти от принципа дилеммы и отыскать компромисс, который позволит использовать новые достижения и в то же время осуществлять достаточный контроль, чтобы исключить отказ финансовой системы. Прекрасная идея, однако это утопия. Опыт прошлого года доказал ограниченность власти регуляторов над экономикой.
Только взгляните на их ошибки. До кризиса были подозрения, что хедж-фонды недостаточно защищены и безответственны. Невзирая на это – с некоторыми известными исключениями – они преодолевают трудности кризиса скорее не как его виновники, а как жертвы. Вместо них самым слабым звеном оказались как раз защитные меры системы. Обвал облигаций с рейтингом ААА произошел в тот момент, когда жилищный рынок не смог сделать то, чего от него ожидали рейтинговые агентства. Банки не соблюдали правила, требующие от них резервировать капитал, храня огромные суммы вне своих балансов, что привело к катастрофическим последствиям.
Было бы удобно во всем обвинить регуляторов, но дело в том, что сама финансовая система настроена против них. Им платят меньше, чем тем, кого они контролируют. Они знают меньше, у них меньше возможностей, они мыслят, как финансовое стадо, и на их деятельность влияют политики. В условиях открытой экономики бизнесу легко избежать тисков регулирующих органов в отдельно взятой стране, уйдя в офшорную зону. И когда начинает надуваться очередной пузырь, целый ряд факторов, словно сговорившись, не дает регулятору сдуть его.
В результате даже если бы все было сделано правильно, контролеры тем не менее не смогли бы остановить кризис из-за самой природы финансовой системы. Суть финансового прогресса состоит в приобретении навыков взаимодействия с незнакомыми партнерами по все более сложным схемам. Деревенские ростовщики, бизнес которых ограничен необходимостью знать тех, с кем они имеют дело, постепенно вытесняются все шире распространяющимися обезличенными рынками, которые способны дешево мобилизовывать колоссальные суммы и продавать гораздо более продвинутые продукты. Удивительно не то, что финансовые системы испытывают подъемы и спады, а то, что они вообще функционируют. Люди, которым и в голову не придет одолжить 1000 фунтов стерлингов милой семье, живущей за три дома от них, запросто отдают в долг все свои сбережения совершенно неизвестному им южнокорейскому чеболю [финансово-промышленной группе, контролируемой одной семьей. – Прим. «РБК»] или стартапу из Атланты. И все зиждется на доверии.
Регуляторы не знают заранее, будет ли уменьшаться или укрепляться вера в финансовые системы по мере того, как новые рынки накапливают нужный опыт и практические навыки, необходимые им, чтобы лучше работать. Поэтому финансовые власти не в состоянии предвидеть возможные риски, которые приносят с собой свежие идеи. Они могут только либо позволять новым рынкам развиваться, либо сдерживать их рост. Финансовая система усваивает уроки: опасные «мусорные» облигации превращаются в респектабельные высокодоходные долговые инструменты; теперь банкиры будут опасаться использовать крупные заемные суммы – ведь прошлым летом всему миру стало понятно, что обращаться с ними нужно осторожно. Контролеры обречены с грехом пополам довести дело до конца.
Выходит, мнение, что мир может выбраться из кризиса при помощи регулирования, иллюзорно. Все скорее наоборот: кризис – это цена, которую приходится платить за экономические новшества, что ставит правительства перед выбором. Они могут использовать свежие финансовые идеи, держа рынки открытыми. Вмешательство государства будет незначительным, но кризисы при этом неизбежны. Иногда властям придется приводить рынок в порядок, и их воздействие на экономику будет носить как лечебный, так и профилактический характер. Или же правительства выберут своим приоритетом безопасность и отдадут предпочтение упрощенным финансовым системам, которые станут сдерживать рост экономики и лишат граждан преимуществ быстрого экономического развития. Но даже в этом случае может грянуть кризис.
21 мая 2008г.
