Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте, Это программа «Особое мнение». Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. Я рада приветствовать в этой студии Сергея Алексашенко. Здравствуйте, Сергей Владимирович. С. АЛЕКСАШЕНКО: Добрый вечер, Татьяна. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тут за неделю, еще неполную, уже столько всего накопилось. В плане экономики. Больше, наверное, в вопросах с налогами. В Минэкономразвития говорят, что возможное введение налогов с продаж является вынужденной мерой. Таким образом можно профинансировать растущие дефициты региональных бюджетов. Это говорит замминистра экономразвития Андрей Клепач. В то же время господин Силуанов, глава Министерства финансов, говорит, что вопрос введения налога с продаж еще не решен, возможны и другие решения. Тем не менее, эта тема очень всех взволновала. Перспективы, плюсы-минусы, подводные кмни? С. АЛЕКСАШЕНКО: Плюсов я, честно говоря, не вижу. На протяжении многих лет… Собственно говоря, Владимир Путин пришел в Кремль в 2000 году. И одним из первых его решение было снижение налогов, введение плоской шкалы подоходного налога. И было достаточно жесткое обязательство и его личное, и любого правительства, которое было при нем, которое он возглавлял и кто-то другой возглавлял, что налоги в России повышаться не будут. Потому что налоговое бремя в России и так довольно высокое. И если убрать часть бизнеса, которое работает в «серой» зоне, в неналоговой зоне, то бремя на тех, кто не прячется, еще выше. И понятно, что любая попытка повышения налогов в России приводит к тому, что бизнес из «белой» зоны переходит в «серую». Как и было с малым бизнесом несколько лет назад. Единые социальные налоги повысили, и бизнес ушел с «серую» зону. Потом пообещали снизить, снизили .а бизнес обратно не вернулся.. Игры с налогами — вещь опасная. Налоги вообще вещь опасная. Но в любом обществе налог есть некое соглашение между обществом и государством. В любой стране это некое согласие относительно того ,что мы готовы платить больше, если государство делает то-то и то-то. . Никто не любит повышение налогов. Редкие страны на это соглашаются добровольно. На референдуме 99% выступает за повышение налогов. Тем не менее, бывает, что на выборах побеждает партия, которая действительно идет с предложением повышать налоги, объясняя, почему это нужно делать. В России Минфин в последние 5-6 лет, еще до кризиса или сразу после кризиса, начал проводить политику повышения акцизов. У нас повышались акцизы на бензин, алкоголь, на табак. И это воспринималось обществом более или менее нормально. Особенно на алкоголь, на табак, на бензин в меньшей степени, но тоже в общем понятно, что пока бензин не стал запредельно дорогим, судя по количеству машин на улицах российских городов. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Транспортный налог вызвал больше возмущения. С. АЛЕКСАШЕНКО: Вызывает возмущение наличие двух налогов, одинаковых по сути. Есть и налог на владельцев машин, и акцизы на бензин. С точки зрения управляемости налоговой системы, бессмыслица. Без проблем можно отменить один налог и акцизами на бензин повысить его ставку. Проще все это делается. Тем не менее, повышение акцизов воспринималось нашим обществом нормально. Говорили: ну вот, опять растут цены на бензин, объясните почему. Никто даже не помнил, что было принято решение о повышении акцизов. А тут Минфин как прорвало. У меня такое ощущение, что бюджетная система… Я когда-то даже написал, что Боливар не выдержит двоих. Бюджетная система России и есть тот Боливар. Ему на передние ноги нагрузили оборонный бюджет. А на задние ноги нагрузили социальные обязательства президента так называемые майские указы. И Боливар начал трещать. Боливар начал трещать еще в том году, когда мы узнали, что пенсионные накопления россиян национализируются, что часть россиян берет и ими пользуется, накоплениями за 2013 год. А вторая часть накоплений, за 2014 год, просто забираем себе. И вот Минфин увидел, .что это проскочило.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Просто все были в шоке. С. АЛЕКСАШЕНКО: Даже не то что в шоке. То, что сейчас происходит, с точки зрения воздействия на общественное мнение, это следующая волна. Когда сейчас говорят так, сначала налог с продаж, а потом повышение подоходного налога, а потом повышение налога на добавленную стоимость. И еще мы повысим акцизы, а давайте-ка мы еще раз пенсионные накопления заберем. Понятно, что бюджетная конструкция трещит по все швам. И я подозреваю, что она будет трещать сильнее и сильнее. Известные майские указы президента были смещены по исполнению к концу очередного президентского срока Путина – на 17-18 года. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Надежда спрашивает: налог с продаж через 4 посредников уже не 5%, а 20. . Как же не паниковать С. АЛЕКСАШЕНКО: Налог с продаж взимается на конечной стадии. Когда продается населению. Там не будет такой волнообразной. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но все равно. На той неделе «Ведомости» написали, что планируется поднять ставки НДФЛ и НДС. Как-то это… С. АЛЕКСАШЕНКО: Уже поняли, что игры закончились. Обществу, той части, которая еще позволяет себе думать и оценивать то, что происходит, стало понятно, что Боливар трещит-трещит-трещит. А решит ли это проблему регионов, поговорим чуть позже. РЕКЛАМА Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Про региональные бюджеты, которые можно будет хорошо профинансировать, их растущие дефициты. С. АЛЕКСАШЕНКО: Дефициты регионального бюджета действительно выросли. Стали в прошлом году расти очень быстро. И в общей сумме сумма всех дефицитов регионов составила 750 млрд рублей. Это при том, что регионы сильно порезали инвестиции, сильно сократили другие расходы. Все для того, чтобы выполнить указы президента Путина о повышении зарплат. И при этом 750 млрд рублей дефицита. От введения налога с продаж Минфин рассчитывает получить 230-250 млрд рублей. Понятно, что н все дыры этого не хватит. Конечно, Минфин может считать и оценивать, насколько дефициты вырастут еще. Дай бог, если Минфину удастся просто сдержать рост дефицитов. Но проблем региональных бюджетов это не решит. Два основных доходных источника у региональных бюджетов – налог на прибыль и подоходный налог на физический лиц. Налог на прибыль может расти в меру рост экономики, а экономика не растет. И самое печальное, что и подоходный налог тоже перестал расти очень быстро. Как-то торможение зарплат привело к тому, что и этот источник у регионов растет достаточно медленно. Я думаю, что надежда, что дефицита не будет, что региональные бюджеты резко себя почувствуют лучше, это неправда. Мы увидим, что даже введение налога по максимальной ставке, 5%, предположим, это не сильно облегчит положение регионов. Налог с продаж в 14-м году уже не будет, его нельзя ввести. Вот в 13-м году дефицит региональных бюджетов 750 млрд. рублей. В этом еще чуть больше стало. И на следующий год еще больше станут. Я думаю, что к концу 15-го года образуется группа регионов, навскидку от 10 до 20, которая, если не будет введено внешнее управление, то их можно назвать банкротами, потому что они не в состоянии будут выполнять свои текущие обязательства.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Если говорить про пенсии. За прошедшие несколько дней встык шли новости и про налоги, и про пенсионные накопления. Насколько я поняла по реакции, тема пенсий тоже начала волновать. Если сначала нам говорили, что «не волнуйтесь», как-то это все прошло ровно. То сейчас, когда Кабмин что-то говорит про пенсии, все реагируют уже гораздо острее. Вот сегодня господин Топилин, глава Минтруда, сказал, что кабинет министров рассматривает возможность продления моратория на пенсионные накопления еще на год. Посчитали, что таким образом высвободится 280 млрд рублей. Что это означает для простого россиянина? Похоже, нам всем уже нужно повышать нашу финансовую грамотность. С. АЛЕКСАШЕНКО: И о своей пенсии заботиться самим. Самое печальное во всей этой истории, что государство ведет себя с нами как наперсточник. Оно не успело ввести новые правила пенсионной системы, как само начинает их менять в угоду текущей конъюнктуре. Я очень часто говорю, что пенсионная система – это не о сегодняшних пенсионерах. Это о тех, кто выйдет на пенсию через 20-25-30 лет. Это те люди, которые сегодня должны копить пенсию, сегодня должны верить тем правилам, которые устанавливает государство, чтобы, когда уйдут на пенсию, могли жить достойно. Все, что делает государство, — подрывает веру этих людей в государство, веру людей в законы. Здесь даже хочется сказать: а где вертикаль власти? Министр финансов говорит, что никакой конфискации пенсий не будет, а еще мы подумаем, может быть даже вернуть. После чего выступает министр экономики и говорит: нет, конфискации не будет, но денег мы тоже не вернем. Или наоборот, сначала министр экономики говорит, что конфискации не будет и нужно вернуть, а потом выступает Минфин и говорит: нет, конфискации не будет, но мы ничего не вернем. После чего выступает вице-премьер по социальным вопросам и говорит: почему, а может и будет конфискация. Выступает министр труда и говорит: будет-будет, успокойтесь. И вот этот разнобой голосов, я даже не очень понимаю, правда ли у нас сегодня министр финансов действительно определяет конструкцию бюджета. Он самостоятелен? Он вносит это, Министерство финансов? Или это каждый министр протаскивает свои обещания, свои решения? На самом деле, не 280 млрд… Там же получается как: мы все время говорим о накопительной части пенсии только в той части, которая те люди, которые выбрали в пользу негосударственных пенсионных фондов. Мы не учитываем молчунов. А ведь их деньги тоже забираются. В отношении 2014 года накопительная часть, то, что люди приняли решение, это примерно 240 млрд рублей. А с ВЭБом, кто управляет деньгами молчунов, это 500 млрд рублей. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Приличная сумма. И что в таком случае делать молчуну? С. АЛЕКСАШЕНКО: Он-то думал, что с ним государство по—честному. Он молчал и домолчался. Получается так, что в следующем году 280 с тех, кто не молчал, и еще млрд 300 с тех, кто промолчал. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И что делать гражданину? Кроме как собирать чемоданы, вокзал…
С. АЛЕКСАШЕНКО: Это же не решение проблемы, мы же понимаем. Последние несколько эфиров слушатели задавали вопрос, нужно ли или не нужно участвовать в дальнейшем софинансировании пенсий, когда ты платишь 1000/2000 рублей в месяц, а государство тебе такую же сумму добавляет. Я достаточно последовательно говорил, что надо, потому что о пенсии нужно заботиться самому. И если государство хочет тебе помочь, вроде как в этом надо участвовать. После того как я слышу всю эту вакханалию министерскую иабсолютно отсутствие внятной позиции, зачем это делается и кто это придумал, у меня какая-либо вера в то, что правительство выполнит свои обещания по пенсионной реформе, исчезает. Год назад примерно мы обсуждали пенсионную реформу. Как раз летом. Ия вспоминаю, что в составе экспертного совета при правительстве шли очень горячие дискуссии. Минтруда обещало дать посмотреть цифры, посмотреть расчеты. Ничего не дало, естественно. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А это та самая загадочная формула, которую никто не знает до сих пор! Мне кажется, даже сам господин Топилин не уверен, что она есть. С. АЛЕКСАШЕНКО: И выясняется, что то, что год назад Минтруд пробил через правительство эту пенсионную реформу. Выясняется, что с самого первого года у нее концы с концами не сходятся. Похоже, что эта пенсионная реформа 2013 года станет очередным мыльным пузырём или российской панамой. Уже реформа 2013 года означает, что вы не можете посчитать количество денег, ту пенсию, которую вы будете получать. Вы можете в лучшем случае оценить свои баллы. А сколько на них будет приходится денег, вы будете ждать каждый год при обсуждении бюджета этой цифры. А теперь выясняется, что даже этому поверить нельзя потому что затыкаются деньгами будущих поколений, то есть заведомо забираются деньги, которые должны идти на пенсию через 10-15-20-25 лет. Этих денег уже не будет. Их правительство проедает сегодня. После нас хоть потом – в прямом смысле слова. О будущих поколениях, о завтрашнем дне российской экономики, о пенсиях тех людей ,которые сегодня работают, это правительство думать совершенно не хочет. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Так чего, в негосударственные идти какие-то? С. АЛЕКСАШЕНКО: Даже и не в негосударственные, а самому создавать, копить. Самому заботиться о своей пенсии – единственный совет, который действительно имеет смысл сегодня давать. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ясно, копим. Хорошо. Копим и храним. Вопрос: где храним? Банковская система мы видим, в каком состоянии. И на этой неделе минус очередной банк. Очередной отзыв лицензии. На этот раз у банка Фининвест. С. АЛЕКСАШЕНКО: Вы слышали про такой банк Фининвест до этой сводки? Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но таких банков сколько будет? Много-много? С. АЛЕКСАШЕНКО: У нас в стране 900 банков. В моем понимании, штук у 500-600 ЦБ смело может отозвать лицензии. Если бы у него хватило сил и возможностей проверить надлежащим образом деятельность всех российских банков, думаю, что 2/3 банков смело могли бы попасть под ликвидацию. Просто если отзывать по 50-60 лицензий в год, то понадобится 10-12 лет. Просто это долгий процесс. У нас государство создало беспроигрышный пылесос. Население знает, что 700 тыс рублей гарантированы при любых процентах в любом банке, как бы он ни назывался. Тебе не страшно ничего. И, с точки зрения любого нечистоплотного банкира, его даже банкиром нельзя назвать – мошенником. Человек покупает лицензию банка, 15% бесплатные коммунальные платежи, вообще все замечательно. Собирает несколько десятков млрд рублей и исчезает. Абсолютно искаженная система мотивации. И если ЦБ не в состоянии это пресечь, если правоохранительные органы не считают это преступлением, за которое уголовное наказание следует неизбежно, — конечно, эта схема будет развиваться. Людям чего волноваться? 700 тыс рублей все возвращают.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ок, всех успокоили. Госпожа Набиуллина, которая возглавляет ЦБ уже год как, рассказала, что будут искать неучтенные банковские вклады, опираясь на опыт, полученный в случае с Мособлбанком. Планируют использовать метод экспресс-оценки банков на наличие скрытых вкладов. Насколько это может помочь, правильная ли это стратегия? С. АЛЕКСА ШЕНКО: Банковский надзор не есть набор формул, который можно выучить и всю жизнь. Банковский надзор – опыт людей. В этом отношении сказать, что что-то здесь неправильно, не так. Конечно, правильно. Если ЦБ обнаружил крупную схему мошенничества, то, кончено, надо бы ее проверить на других банках. Другое дело, что таких схем мошенничества может быть не одна и не две. Может быть 22 или 222. И вот когда ЦБ их всех выследит, тогда можем не беспокоиться за банки. Тогда копить можно в любом банке. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тогда давайте к следующей теме. Просят слушатели прокомментировать историю с законом, который вводится с 15-го года: запрет рекламы на платных телеканалах. Это очень серьезный удар. Вообще, то, как принимаются законы сейчас, как мы это наблюдаем: по 5 минут на закон — в СФ сегодня посчитали. К каким экономическим последствиям приводят? И к политическим тоже. С. АЛЕКСАШЕНКО: С платным ТВ можно будет распрощаться. Если на спутниковых кабельных каналах нельзя будет размещать рекламу, то экономическая стоимость доступа к этим пакетам будет настолько высока для рядового россиянина, что пользоваться им смогут единицы. Достаточно сравнить, сколько стоит НТВ+, где сумма ежемесячного счета от 1000 рублей и выше, по сравнению, скажем, с кабельными операторами, где она в разы меньше. Вот это и есть разница: нет рекламы – есть реклама. И законы, которые не успели вступить в силу, а к ним уже вносятся поправки и уже вносятся ведомственные инструкции, которые меняют смысл закона на прямо противоположный, это полная дискредитация всего законодательного процесса, с одной стороны. А с другой стороны, это абсолютно логично. Если у нас Дума не место для дискуссий, если в стране нет политической конкуренции, если в стране нет честных выборов, если в Думу приходят назначенцы, которые по списку администрации президента туда назначаются, – а почему мы хотим иметь другие законы? Люди изгаляются, как только могут. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте сделаем перерыв 3 минуты. А про то, где кто что делает в Госдуме, в СФ поговорим после новостей. НОВОСТИ Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мы видели, что в последние дни ГД и СФ просто со свистом все принимали, без особых рассуждений, без всего. С. АЛЕКСАШЕНКО: Мне кажется, даже уже не читают законы. Не нужно, а зачем их читать? Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мы потом по этим законам живем. С. АЛЕКСАШЕНКО: Нет, мы не живем. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нам постоянно говорят, что мы должны по ним жить, штрафы нам периодически выкатывают за несоблюдение тех или иных законов. Я, например, не могу поверить в то, что у депутатов есть злой умысел.
С. АЛЕКСАШЕНКО: них нет никакого злого умысла. Знаете, как говорил кот Матроскин: у нас ума не хватает. Они даже не ощущают себя представителями общества, представителями населения, народными избранниками. Они выполняют какую-то другую роль. У них уже у всех на горизонте 2016 год. Они уже начал готовиться потихонечку к тому, что состав Думы перетасуется. Уже нужно выслужиться, чтобы либо в новые списки попасть нового состава ГД, либо в какое-нибудь теплое местечко в администрации какой-нибудь области или какое-нибудь министерство замминистра. Или еще чего-нибудь. У них уже начались дембельские настроения. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Пошли вразнос напоследочек. С. АЛЕКСАШЕНКО: Людям совершенно по барабану, как эти законы будут выполняться. Если закон выполняемый, то выполнят. А если не выполняемый, то ведомство своими инструкциями его поправит. Так же сейчас происходит. Ведомство начинает говорить: а это так, а это так, а здесь мы так переформулируем. С платежной системой Виза-МастерКард. Приняли закон, по которому они должны закрыться и уйти. Не, ребята, подождите, не сейчас, 31 октября. Нет, знаете, не столько денег, а в 10 раз меньше. Знаете. Да и чип можно иностранный. Во приняли закон: мы запрещаем в России работать Визе и МастерКард. Но как только выяснилось, что они всерьёз уйдут, все эти люди, которые приняли этот закон, который сидят в различных кабинетах административных, — у них же те же самые карточки. Они сами не смогут ими пользоваться. И тут они начинают назад. Замечательный закон. Законы же бывают разные. Недавно приняли закон, что в СФ могут приходить люди, которые прожили в регионе не меньше, чем последние 5 лет и 20 лет в сумме. Но этот закон не распространяется на действующих членов СФ. Когда речь идет о себе, они очень четко понимают. Все законы они проецируют со своей точки зрения. Самое главное – не противоречить линии партии. Линия партии сказала: запретить, чем больше – тем лучше. И вот начинают запрещать. В идеале нужно придумать закон своего имени, как депутат Деньгин, который совершенно безумный закон о запрете трансграничной передачи персональных данных. То есть нельзя летать на самолетах, бронировать гостиницы – ничего нельзя. Жизнь должна остановиться, если этот закон реализовать в полной мере. Мы говорим, что иностранные компании не могут продавать билеты российским пассажирам. В ответ на это иностранные компании говорят: тогда российские компании не могут летать к нам в аэропорты. Вот чего хочет депутат Деньгин. Он же об этом не думал. Как только они думают о себе, у них все законы получаются правильными. Это первое. Выдвинуть дурацкую инициативу, пропихнуть ее, проголосовать за. Второе – как минимум не возражать против дурацких инициатив. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: На этой неделе читаем мы о том, что власти снижают свои требования… С. АЛЕКСАШЕНКО: Они только собираются. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вроде как, есть шанс, что все будет нормально.
С. АЛЕКСАШЕНКО: Я тоже думаю, что есть шанс. В какой форме он будет реализован? У меня есть подозрения, что это нельзя сделать только ведомственными инструкциями, что придется закон менять. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Подход к этой запретительной системе никак не изменился? С. АЛЕКСАШЕНКО: Когда люди вводили запрет, им про это говорили. Но они не слушали. У них пробки стоят в ушах. Они слышат только себя. Или команду из Администрации Кремля. Это не то что кризис парламентаризма или еще чего-то там – это торжество дебилизма, извините. Люди, которые принимают законы, которые их пишут, даже не вдумываются, не пытаются подумать о том, как закон будет себя вести, что он из себя означает. Если его реализовать в том виде, в каком он будет написан, что за этим последует. Про платежную карточку сразу было понятно: реализация закона в полном виде запрещает деятельность международных платежных систем на территории РФ. Любыми словами. Как ты ни переставляй слова в этом законе, закон об этом: запретить. Ребят, ну если вы приняли закон, чтобы запретить – ну реализуйте его. Что же вы сейчас говорите «нет, мы еще подумаем, мы 3 месяца возьмем на то, чтобы подумать, исполнять нам этот закон или не исполнять». Думать надо до. 7 раз отмерил, а потом отрезай. А у нас надо сначала отрезать, а потом уже думать. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: МЫ и дальше будем смотреть, как они трепыхаются с этим… С. АЛЕКСАШЕНКО: Да. Со всеми законами, которые они принимают в таком пожарном порядке, будут проблемы с их реализацией или не реализацией. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте про нашу любимую тему. Каждый эфир, без этого уже никак и никуда. Мы все время считаем, во что нам обходится Крым. Это наша постоянная рубрика. Мы каждый раз пытаемся все это посчитать. И каждый раз ставим галочки: вот тут сказали про такие млрд, там – про сякие. Глава Минфина Антон Силуанов сказал, что до 40% средств на мост в Крым через Керченский пролив можно выделить из фонда национального благосостояния ,если проезд через этот мост будет платным. Понятно, что проект пока еще не выбран. И схема финансирования обсуждается. Но те цифры, которые называются, почему опять из нашего кармана? С. АЛЕКСАШЕНКО: А из чьего кармана? Бюджетные расходы финансируются из нашего кармана. И за счет наших налогов. По поводу национального благосостояния уже все ясно: его нет. Он закончится в лучшем случае в конце следующего года. 85% фонда уже расписали, на что его можно потратить: выдать 50-летними кредитами. Как может быть окупаемый мост в Крым? Проблема же не в том, чтобы текущие проценты платить на текущие проценты и то я сомневаюсь, что экономическая модель выдержит. Нужно же еще и сумму долга вернуть через какое-то время. Либо просто инфляция все съест, и возвращать не надо будет ничего. Фонд национального благосостояния – те же самые заботы о будущих поколениях. Он же для этого написан, чтобы решать эти проблемы пенсионной реформы. Когда тяжелая демографическая ситуация, когда много работающих…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Фонд национального благосостояния – это то, что раньше был Стабфонд? С. АЛЕКСАШЕНКО: Стабфонд, который поделился на 2 части: Резервный фонд (краткосрочные колебания бюджетных доходов) и Фонд национального благосостояния (пенсионные обязательства на будущее). Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это то, что называлось нашей подушкой безопасности. С. АЛЕКСАШЕНКО: Да. И то, что при ценах и в 70-80-90 долларов за баррель удавалось накапливать. Сейчас цены 110 ,и мы уже начинаем их тратить. Я все время говорю: вот у вас есть премия и есть зарплата. Положили в кошелек, и разницы не существует. Вот у Минфина есть бюджет, а есть Фонд национального благосостояния. Знаете, мы бюджетные деньги не тратим – мы тратим только деньги будущих поколений. Дорого будет стоить нам Крым. Никто сегодня не знает, сколько. Самое печальное во всей этой истории, что и президент, и премьер-министр начинают подгонять: давайте быстрее. Все понятно, что инфраструктура Крыма в плохом состоянии. Логистика Крыма: 1,5 тыс машин не могут пробраться на этот остров, через Турцию поедем. В спешке только кошки родятся. Самые ошибочные решения – те, что принимаются в спешке. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А вот Виталий спрашивает: инвестиции в Крым отобьются? С. АЛЕКСАШЕНКО: Чьи? Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Очевидно, наши. Это же из нашего фонда. С. АЛЕКСАШЕНКО: Я не верю. Я пока не видел ни одного внятного расчета, как крымский бюджет, экономика Крыма станет не дотационной. Пока она остается дотационной при всех сценариях. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это очень печально, конечно. С. АЛЕКСАШЕНКО: А что делать? Такая правда жизни. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нельзя не сказать хотя бы одно слово про ЧМ. В следующий раз, когда мы увидимся, никакого ЧМ уже не будет. С. АЛЕКСАШЕНКО: Праздник футбола уйдет в прошлое. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы за кого, Сергей Владимирович? С. АЛЕКСАШЕНКО: Сегодня? Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сегодня и вообще. С. АЛЕКСАШЕНКО: Сегодня – за Голландию. А в финале – за красоту футбола. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Так нечестно! С. АЛЕКСАШЕНКО: Мне все равно, кто победит. Честно говоря. Мне хочется ,чтобы была игра красивой. Скажем, стадия ¼, 1/8, когда такая упорная игра 120 минут, 0:0, лишь бы не пропустить – не очень зрелищно. Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А 7:1 уже зрелищно! С. АЛЕКСАШЕНКО: А 7:1 уже такая феерия. Уже ни один сценарист такого не придумает! Бразилия на домашнем чемпионате в полуфинале 7:1 .из них 5:0 на 30-й минуте! Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо, мы тогда с Сергеем Алексашенко болеем за Голландию.
