В течение февраля обозреватели сообщали о целенаправленных усилиях Трампа по укреплению ресурсов массовой агитации. Среди «мобилизованных и призванных» были нью-йоркский издательский дом American Media во главе с Дэвидом Пэкером, издающий The Enquirer, The Globe и National Examiner; One America News; Sinclair Broadcasting Network, вошедшая в медиа-группу Джареда Кушнера; для регулярного позитивного освещения работы Белого Дома был «настроен» портал Gateway Pundit. Меры Трампа по концентрации медиа-ресурсов, хотя и подвергались постоянным либеральным нападкам со сквозным образом «трамповской газеты Правда», нейтральными наблюдателями оценивались как успешные, в первую очередь ввиду ориентации на разные аудитории, включая аполитичный электорат (таблоиды Пэкера); более того, признавалось, что эта работа отражает способность Трампа «строить социальные мосты», как это удавалось Ф.Д.Рузвельту.
Столкновения между медиа-машиной Трампа и прогрессистским медиа-мэйнстримом приобрел форму отраслевой войны; иммиграционный акт стал поводом для провозглашения либеральным мэйнстримом своего лидерства в общественном мнении, с подкреплением данных пристрастных поллстеров, часто связанных с теми же издательскими домами. С этой позиции «лидеры мнений» оказывали психологический прессинг на журналистский класс, эксплуатируя в том числе опасливую осторожность крупных медиа-владельцев. Так, Джек Шефер в Politico поднял тему «протрамповской цензуры», введенной Рупертом Мердоком в WSJ, после чего главред Джерард Бейкер, явно не без ведома Мердока, постарался публично опровергнуть «политическую зависимость» своего ресурса, стараясь избежать внутриредакционного бунта.
включен слух о планах нового руководства департаменте энергетики относительно переноса за пределы штата Ливерморской лаборатории (LLNL), находящейся в университетском управлении. «Внешняя массовка», образованная в Калифорнии, была сформирована не только традиционными прогрессистскими оргструктурами (MoveOn Дж.Сороса, преобразованного фондапри Центре американского прогресса, но и нового движения The Indivisibles, обнародовавшего «методическое руководство» по оказанию психологического давления на федеральных законодателей, дополняемого планами действий; при этом, в отличие от команды Трампа, The Indivisibles, партнерствующие и с MoveOn, и с организаторами Марша миллиона женщин, стремились также привлечь к саботажу «неустойчивые элементы» республиканского электората в штатах. Самые уязвимые темы касались социальной политики. В то время как республиканцы в массовой агитации концентрировались на парадигмальных темах (экологические регуляции, семейные ценности), леволиберальная фронда эксплуатировала социальную и в широком смысле (мажоритарную, а не миноритарную) правозащитную тематику.
Не меньшее значение, кроме бизнес-фронды и медиа-фронды, играла фронда юридического сообщества. Хотя она наиболее ярко проявилась в оспаривании иммиграционного исполнительного акты Трампа рядом федеральных судей и проигрышем последовавшей апелляции, у юридической фронды была еще одна важная опора – Офис Конгресса по этике во главе с выдвиженцем Обамы Уолтером Шаубом. Именно на уровне этого офиса, а не только на уровне комитетов Сената, «застряли» многие выдвиженцы в состав кабинета Трампа. Результатами проверок на предмет отсутствия конфликта интересов стали первые потери в команде Трампа. Первым из отказавшихся от должности стал Винсент Виола, десигнат на пост Секретаря Армии. Хотя в его решении отказаться от должности сыграло роль личное неприятие его кандидатуры со стороны нового главы Пентагона Джеймса Мэттиса, решающую роль сыграли придирки Шауба. Уход Виолы, как и упомянутое жесткое голосование по кандидатуре Бетси Девос, имел значение индикатора слабости команды Трампа, как и политического прецедента. Если следующая кадровая потеря – уход советника по национальной безопасности Майкла Флинна – не имела отношения к конфликту бизнес-интересов и должности, то последовавший 15 февраля отказ от должности десигната на пост главы Департамента труда Эндрю Паздера был прямым результатом «допросов с пристрастием» в офисе Шауба. В свою очередь, возникновение прецедентов, по принципу снежного кома, наращивал энтузиазм и аппетиты оппозиции, теперь готовившейся блокировать «парадигмально значимые» кандидатуры.
Каждый из провалов, в том числе обусловленных юридической волокитой, оркестрировался медиа-мэйнстримом, с дополнением деталей, иногда не имевших отношения к основному сюжету: так, в дополнение к четырем турам обсуждения кандидатуры Пазедра и возбужденном расследованию бизнес-интересов, шоу Опры Уинфри транслировало признания его бывшей супруги Лизы Файерстайн об избиениях и оказании имущественного давления в бракоразводном процессе 30-летней давности; уход Паздера сразу после этой дешевой инсинуации создавал дополнительное впечатление «тонкокожести» трамповских выдвиженцев. Другим способом «проверки на тонкокожесть» были заведомо неполиткорректные публикации в рейтинговых СМИ о перспективах импичмента Трампа и других способах «Избавления» от него, как-то военный переворот: это прямым текстом дискутировала Роза Брукс, профессор Джорджтауна и соорганизатор двух открытых писем внешнеполитических и военных экспертов против Трампа в период кампании. Квалификация ее рассуждений на ресурсе Breitbart как призыва к перевороту – чем ее рассуждения формально и являлись – стало поводом для жалоб на давление и личные угрозы, вполне в стиле «тигрицы-страдалицы» Юлии Тимошенко. Между тем эскапады Брукс заслуживали исключительно издевательской, а не гневно-разоблачительной оценки, при том что юмор был до сих пор сильной стороной Breitbart.
