В недавней статье в журнале Fortune Воррен Баффет вновь озвучил свой широко известный взгляд на деньги. Однако намного менее знаменитой является проницательная точка зрения его отца, Говарда Баффета, изложенная в 1948 году в блестящей речи конгрессмена из Омахи, работавшего на этом посту уже четвертый срок. В отличие от своего сына Воррена, Говард интуитивно осознает важность денег в обществе, помимо их роли как средства экономического расчета и платежа. Я вернусь к этому моменту, но вначале посмотрим на статью в Fortune.
В недавней статье в журнале Fortune Воррен Баффет (Warren Buffett) вновь озвучил свой широко известный взгляд на деньги. Однако намного менее знаменитой является проницательная точка зрения его отца, Говарда Баффета (Howard Buffett), изложенная в 1948 году в блестящей речи конгрессмена из Омахи, работавшего на этом посту уже четвертый срок. В отличие от своего сына Воррена, Говард интуитивно осознает важность денег в обществе, помимо их роли как средства экономического расчета и платежа. Я вернусь к этому моменту, но вначале посмотрим на статью в Fortune.
Воррен очень помогает инвесторам, рассказывая о своих инвестиционных принципах, и это, как ожидал бы всякий, кто знаком с его исключительной репутацией, неоценимый вклад. Но он заходит не в ту степь, выражая свое отношение к деньгам, исходя из следующего: «Правительства определяют конечную стоимость денег…»
Понятно, почему он продвигает это убеждение. Очевидно, придерживаясь общепринятой точки зрения, Баффетт принимает за деньги то, чем они стали в этот конкретный момент. Сегодня мы живем в эпоху, когда игнорируется порядок вещей, которой традиционно соблюдался на протяжении веков монетарной истории. Сегодня большинство людей за всю жизнь ни разу не пользовались деньгами из драгметаллов, но они испытали на себе «деньги», выпущенные суверенными государствами. Это простое наблюдение может помочь объяснить, почему за последние несколько десятилетий столько людей приняли модернистский подход к деньгам.
Это модернистское видение денег не учитывает, что ценность любого актива неизбежно определяют рыночные силы, на которые правительство может влиять, но контролировать, в конечном счете, не может. Правительства, постоянно вмешиваясь в рынки, игнорируют этот базовый принцип, вызывают нарушения в их работе, затрудняют рыночную активность и, более того, искажает сами деньги.
Общепринятая точка зрения гласит, что сегодня деньги якобы не могут быть материальным активом или продуктом рыночного процесса, где каждый в соответствии со свободным выбором определяет, что является или не является деньгами. Сегодня предполагается, что деньги – это просто приказ правительства и существуют только как нематериальная бухгалтерская единица, стоимость которой колеблется в результате деятельности правительств и руководителей центральных банков, что является характерной чертой сегодняшних необеспеченных золотом валют. Важно понимать, что ни одна необеспеченная валюта не является материальным активом. Необеспеченная валюта сама по себе не представляет никакой ценности. Это обязательства банка, будь то бумажная валюта, выпускаемая центральным банком, или валюта вклада, которая создается коммерческим банком и существует только в виде записей в гроссбухах.
Так как необеспеченная валюта является обязательством банка, ее стоимостью можно манипулировать, контролируя предложение и усиливая спрос. Центральный банк определяет количество денег с помощью своей политики. Деньги более не являются беспристрастным механизмом в торговле, возникающим в ходе самого рыночного процесса.
Таким образом, Воррен Баффет и общественное мнение утверждают, что золото было изъято из обращения распоряжением правительства, невзирая на его 5000-летнюю историю в качестве денег. Это модернистский подход очень кстати игнорирует тот факт, что золото по-прежнему сохраняет покупательную способность – одно из важнейших требований для любых денег – и в течение длительного времени делает это лучше любой необеспеченной валюты.
Модернистский подход не учитывает реальность, где сегодняшняя необеспеченная золотом валюта принимается к плате просто благодаря вере в государственную печать на бумажной банкноте и достоверность банковского учета. Он также требует неосторожного принятия финансового состояния эмитента валюты, блаженно веруя, что активы, обеспечивающие его обязательства, обладают достаточной стоимостью, чтобы его валюта принималась в торговле. В своей совокупности эти суждения – разумны они или нет – допускают, что используемая сегодня валюта будет считаться валютой и завтра.
Эта вера требует громадного «рывка», потому что, как отмечает Воррен Баффет, обвал многих валют за последние десятилетия «разрушил покупательную способность инвесторов во многих странах». Его отец называет подобный результат «конечными последствиями инфляции бумажных валют». Но перед тем, как обратиться к подходу Говарда Баффета к деньгам, необходимо поделиться некоторыми наблюдениями, почерпнутыми из статьи его сына в Fortune. Он пишет: «инвестиции останутся важнее непроизводительного» капитала, который «никогда ничего не создаст». Затем он утверждает, что они «приобретаются покупателем в надежде, что кто-то другой – который также знает, что капитал навсегда останется непроизводительным – в будущем заплатит за них больше».
Чтобы бросить тень на так называемые непроизводственные основные средства, он вспоминает о печально известной тюльпаномании в Голландии 17-го века, но вместо того, чтобы подкрепить его слова, этот пример демонстрирует слабое место в его аргументации. Баффет-младший упускает из виду саму природу этого актива, а именно – то, что луковица, будучи посаженной и получив должный уход, произведет тюльпан, который имеет практическую ценность для некоторых людей. Луковица тюльпана – это производительный актив для людей, которые ценят тюльпаны. Таким образом, ценность субъективна, а это ключевой фактор при оценке любого актива.
Более того, и, возможно, поразительнее всего – учитывая, что он из самых ценоориентированных инвесторов мира – то, что Воррен обходит молчанием тот факт, что все активы могут стать переоцененными или недооцененными. Во время голландского помешательства на тюльпанах луковицы стали переоцененными, но с обвалом их цены благоразумие вернулось. Конечно, ключ к успешным инвестициям – в том, чтобы накапливать недооцененные и полезные активы и избавляться от переоцененных и бесполезных. Даже учитывая, что Воррен Баффет справедливо обеспокоен инфляцией и в своей статье рассказывает, что казначейские облигации «не приносили никакого реального дохода» на протяжении десятилетий, он отмечает, что его компания, тем не менее, всегда имеет этих самых облигаций не менее чем на $10 млрд. Причина, конечно же, заключается в их полезности – они обеспечивают его компанию долларовой ликвидностью.
Баффет-сын считает золото непродуктивным активом, но не считает нужным даже поразмыслить, почему золото ценили на протяжении 5000 лет. «Мона Лиза» – это тоже непроизводительный актив, который «никогда ничего не произведет», но «Мона Лиза» обладает ценностью – практической значимостью – как произведение искусства. Золото тоже обладает ценностью, но, конечно, не как предмет искусства. Скорее, практическая значимость золота обусловлена его надежностью в экономических расчетах при определении стоимости товаров и услуг. Иными словами, золото – это деньги, поэтому оно не менее полезно, чем другие так называемые непроизводительные активы вроде бумажных купюр и записей в бухгалтерских книгах, которые мы называем долларами, иенами и фунтами. Как и золото, они не производят ничего, если не отданы взаймы.
Прямо сейчас золото недооценено, если верить моим показателям для прошлых лет. Золото также имеет особую значимость во время нынешнего периода финансовой нестабильности и опасений по поводу государственных дефолтов, потому что оно не несет в себе риска банкротства контрагента. Что еще более важно, учитывая, что это материальный актив, а не банковское долговое обязательство вроде необеспеченных валют, стоимость золота – как и «Моны Лизы» — определяет не правительство. Цену золота определяет рынок. Так всегда было, и всегда так будет, даже несмотря на то, что правительственные интервенции часто искажают его цену.
В своей статье в Fortune Баффет-младший забывает упомянуть о функции сохранения денег. Он определяет инвестирование как «отказ от потребления сейчас с целью иметь возможность потреблять больше в будущем». Это же определение применимо к сбережениям, но с одной разницей. Деньги используются для совершения инвестиции, в то время как сбережение – это процесс накопления самих денег.
До эпохи необеспеченных валют, в которой мы живем, хранить деньги было безопаснее, чем вкладывать. Денежные сбережения были для среднего класса основным способом разумно накопить капитал на пенсию или на «черный день». Несколько десятилетий использования необеспеченной валюты изменили эту освященную временем практику подготовки к неопределенному будущему.
Более того, если кто-то из старших поколений людей, которые знали и следовали этой практике планирования будущего, все еще с нами, их вынуждают адаптироваться к нынешней политике нулевых ставок, навязываемой центральными банками. У них есть лишь одна альтернатива – делать сбережения в виде физического золота, потому что те, кто делает сбережения в форме необеспеченной валюты, поняли, что прожиточный минимум превышает процентный доход, получаемый от их сбережений.
Очевидно, Воррен Баффет считает, что денежные накопления сегодня не нужны, он заставил бы всех купить акции всерьез и надолго. Учитывая нежелание даже подумать о сбережениях, возможно, он думает, что навыки, позволившие ему стать успешным инвестором, можно передать всем жителям планеты, и что сегодня каждый обладает необходимыми качествами, чтобы спокойно взять на себя риски, связанные с инвестициями. Эта точка зрения не учитывает важную роль сбережений в нашей экономике. Здесь-то и расходятся пути Баффета-отца и Баффета-сына.
По-видимому, Баффет-старший не разделял отношение своего сына к накоплениям. Судя по его речи в 1948 году, он опасался политических последствий, в случае если «скудные накопления скромных американцев» будут разрушены инфляцией. Он предупреждает: «В один прекрасный день люди точно побегут к «человеку на коне» (так он называет аристократов), который утверждает, что остановит инфляцию за счет фиксированных цен, фиксированных зарплат и карточной системы снабжения». Он заключает, что подобных последствий можно избежать с помощью валюты, подлежащей обмену на золото.
Говард интуитивно понимал, что золото – деньги. Но он также проницательно и глубоко понимал, что «существует связь между свободой человека и деньгами, обмениваемыми на золото». Отмечая, что «одним из первых шагов Ленина, Муссолини (Mussolini) и Гитлера (Hitler) был запрет частного владения золотом», при этом тактично умалчивая, что президент Рузвельт (Roosevelt) сделал то же самое в 1933 году, Баффет-отец приходит к выводу: «Начинаешь понимать, что, возможно, существует связь между деньгами, подлежащими обмену на золото, и ценным призом, известным как человеческой свободой». Эта связь существует, потому что «денежная единица в свободной стране зиждется на твердом фундаменте из золота или серебра, независимых от правящих кругов».
Опыт последних десятилетий иллюстрирует мнение Говарда, что валюта, подлежащая обмену на золото, «выполняла функцию молчаливого цензора, предотвращающего неограниченные бюджетные расходы». Без этого сдерживающего фактора, который существует благодаря тому, что золото невозможно добыть из ничего, Баффет-старший отмечает, что на протяжении всей истории «системы бумажных денег всегда приводили к обвалу и экономическому хаосу».
Постепенно свобода человека исчезает: «За денежным хаосом в Германии последовал Гитлер; в России – тотальный большевизм; в других странах – тирания в большей или меньшей степени». Его наблюдения леденят кровь, учитывая ослабление покупательной способности доллара и сопутствующее попрание освященных временем прав в современной Америке. Так что я рекомендую читать обоих Баффетов вместе. Если читать одного без другого, то не получишь полноценного представления о том, что такое деньги, и во что они превратились. Более того, только прочитав то, что пишет Баффет-старший, можно понять, почему золото – деньги и почему золото и человеческая свобода неразрывно связаны между собой.
